Перед заморозками

Манкелль Хеннинг

— Так вы не знаете, кому он принадлежит сейчас?

— Последнее время все время появлялись люди — приходили, уходили… Забитые какие-то, тихие уж очень. Кто-то сказал — они там занимаются медитацией. Нас они не беспокоили. Но вот насчет хозяина… нет, не слышал. Тебе лучше обратиться в регистр недвижимости.

Линда задумалась. Как бы поступил ее отец?

— Кто знает все деревенские сплетни? — спросил она.

Он посмотрел на нее удивленно:

— Я, наверное.

— А кроме вас? Может быть, кто-то в курсе, чей

это дом?

— Знаете что, поспрошайте Сару Эден. Учительница, она живет в домике рядом с автомастерской. Она-то знает про все, что здесь делается. К сожалению, и про то, чего не делается. То бишь если, на ее взгляд, каких-то сведений не хватает, она может их и придумать — ну, сама понимаешь… Но она хорошая тетка, только любопытна как сорока.

— А что будет, если я к ней зайду?

— Обрадуешь одинокую старуху.

Дверь открылась, и в церковь вошла женщина — Линда запомнила, ее звали Гудрун. Они на секунду встретились глазами.

— Каждый день, — сказал он, когда та скрылась в церкви. — Всегда в одно и то же время, всегда одно и то же лицо, всегда одна и та же скорбь.

Линда подошла к дому и огляделась. По-прежнему никого не было. Она вернулась к церкви, направилась было к машине, но передумала и пошла пешком. Около автомастерской, украшенной вывеской «Руне. Автомобиль и трактор», стояли разобранные машины, а по другую сторону высился забор. Линда решила, что его возвела та самая учительница, к которой она направлялась, — не хотела целыми днями смотреть на автомобильные останки. Она открыла калитку и вошла в ухоженный сад. На одной из грядок, нагнувшись, стояла женщина. Линда решила, что она-то ей и нужна. Сара Эден.

— Кто ты такая? — строго спросила та и выпрямилась.

— Меня зовут Линда. Я хотела бы задать несколько вопросов.

Сара подошла к ней, держа в поднятой руке садовую лопату. Линда подумала, что существуют люди, похожие на специально обученных сторожевых собак — ненавидят всех.

— С чего это ты будешь задавать мне вопросы?

— Я ищу пропавшую подругу.

Сара Эден смотрела на нее с недоверием:

— По-моему, такими вещами занимается полиция.

— Я и есть полиция.

— Тогда покажи удостоверение. Это мое право — проверить. Меня старший брат научил, он много лет был ректором училища в Стокгольме. Всю жизнь сражался со своими сволочными коллегами и еще более сволочными учениками. Но ничего — дожил до ста одного года.

— У меня пока нет удостоверения. Я аспирант, начну работать через неделю.

— Ладно. Думаю, что о таких вещах не врут. А ты сильная?

— Ничего.

Сара Эден показала на тачку, доверху нагруженную сорняками.

— За домом компостная куча. Сегодня у меня почему-то спина разболелась. Обычно не болит — должно быть, спала неудобно.

Линда взялась за тачку — та была очень тяжелой, но ей удалось, предварительно раскачав, сдвинуть ее с места, отвезти за дом и вывалить содержимое в компостную кучу. Сара Эден заметно подобрела. Тут же, за домом, на маленькой террасе стояли старинные стулья, какие раньше ставили в уличных кафе, и стол.

— Хочешь кофе? — спросила хозяйка.

— С удовольствием.

— Тогда тебе придется дойти до кофейного автомата в мебельном магазине — это недалеко, на дороге в Истад. Я кофе не пью. И чай не пью. Могу предложить минеральную воду.

— Спасибо, не надо.

Они сели. Легко было представить, что Сара Эден всю жизнь проработала учительницей. На Линду она тоже смотрела как на назойливого ученика.

— Ну что ж, рассказывай.

Линда рассказала все как было — как поиски Анны Вестин привели ее в дом за церковью, стараясь только не подавать виду, что боится, как бы не случилось что-то серьезное.

— Мы должны были встретиться, — закончила она. — Но что-то не склеилось.

Сара Эден выслушала историю с заметным недоумением.

— И чем же я могу тебе помочь?

— Я пытаюсь разузнать, кто же на самом деле владелец этого дома.

— Раньше всегда было известно, у кого документы на недвижимость. А теперь, в этом сумасшедшем мире, уже не знаешь, кто продает дома, кто их покупает… В один прекрасный день обнаруживаешь, что твой ближайший сосед — преступник в розыске.

— Я думала… Здесь так мало народу, все друг друга знают…

— Я слышала, что в последнее время там что-то происходит, в этом доме, — какие-то люди приходят и уходят… Но они никого пока что не беспокоили. Если я правильно понимаю, последний владелец дома состоял в каком-то обществе борьбы за здоровый образ жизни. Я-то забочусь о своем здоровье и вовсе не собираюсь давать моему братцу повод ухмыляться там, на небесах, что не дожила до его лет… в общем, я очень слежу за тем, что я ем, что пью и что делаю. И я не настолько консервативна, чтобы отвергать все новейшие теории здорового образа жизни. Я туда один раз заходила. Какая-то чрезвычайно милая дама — она, правда, говорила только по-английски — дала мне листок с информацией. Забыла, как называется их движение или общество. В общем, они считают, что медитация высвобождает естественные соки организма, положительно воздействующие на здоровье.

— И больше вы туда не ходили?

— Мне вся эта история показалась чересчур туманной.

— А листок этот жив?

Сара Эден кивнула в сторону компостной кучи:

— Вряд ли. Не только люди становятся перегноем, бумаги тоже умирают.

Линда пыталась придумать еще какой-нибудь вопрос, но ситуация начинала выглядеть все более дурацкой. Она поднялась:

— Есть еще вопросы?

— Нет.

Они пошли к калитке.

— Я боюсь осени, — вдруг сказала Сара Эден. — Отовсюду ползут туманы, все время дождь, вороны каркают… Только и спасаюсь, что думаю о весенних цветах. Я их сажаю уже сейчас.