Передача лампы
Шрифт:
У нас может не быть дома, но мы продолжим скитаться по миру, как цыгане, делая весь мир нашим домом.
Дом там, где мы. Дом там, где есть любовь. Дом там, где есть гармония.
Ошо, я часто чувствую, что люди, особенно мужчины, видят только определенные мои стороны, думая, что это настоящая я, но в глубине души я чувствую себя непонятой, потому что я не знаю, являются ли все эти стороны всем тем, что я есть. Но я чувствую, что во мне есть нечто большее, что никто не видит или, возможно, не хочет видеть.
С
Не мог бы ты что-то об этом сказать?
Во-первых, люди могут видеть только твои стороны. Они не могут увидеть тебя настоящую, потому что они не видели настоящих себя. Как не видела себя настоящей и ты.
Ты чувствуешь, что люди воспринимают твои стороны как целую тебя, а это неправда: ты знаешь, что есть другие стороны.
Но ты также не осознаешь настоящую себя. Даже общая сумма всех твоих сторон — это не настоящая ты: ты больше, чем общая сумма всех твоих сторон.
На самом деле, это вообще не связано со сторонами.
Твое настоящее существо — это только наблюдатель, видящий, свидетель.
Все стороны от твоего ума, от твоей личности.
Ты просто зеркало, которое отражает все, что становится перед ним, но в тот момент, когда оно отходит, зеркало снова остается пустым.
Поэтому первое, что нужно помнить: не злись, не волнуйся, что люди не видят тебя в твоей истинности. Ты сама не видела себя в своей истинности. Сначала попробуй увидеть себя в своей истинности. В тот момент, когда ты увидишь себя в своей истинности, ты не будешь чувствовать злости, если кто-то подумает, что определенная сторона — это ты вся; ты почувствуешь сострадание к человеку, потому что его способность познавать очень ограниченна. Ты поможешь человеку узнать другие твои стороны и в конце концов познать тебя — не то, что является стороной, а нечто за пределами всех сторон.
Вот почему со мной ты чувствуешь себя иначе.
Я не вижу твоих сторон. Меня они не волнуют. Я просто вижу тебя как зеркало, потому что я знаю, что все просто зеркала в своем самом глубоком центре.
Так что я никогда не осуждаю человека, потому что любое осуждение значит, что вы взяли определенную сторону и сделали эту сторону всем существом человека.
Кто-то ворует. Это только сторона. Кто-то убивает, это только сторона — потому что человек, который убил кого-то, также и любил. Возможно, он убил, потому что любил слишком сильно, потому что на самом деле он был кому-то другом, что было… еще одна сторона.
Но все наше общество основано на осуждении. Даже наши так называемые справедливые суды все субъективные, предвзятые.
Только день назад я просматривал постановление, которое один суд в Америке вынес не в пользу моей коммуны. В постановлении судья ясно дал понять, что все законы на стороне моей коммуны, но все-таки он чувствует, что деньги — сто сорок тысяч долларов — должны быть отданы из фонда коммуны этому человеку.
Он говорит в постановлении: «Я предполагаю», — это странное слово для постановления суда. — «Я предполагаю, что этот человек нуждается в тех деньгах. Все законы на
Сейчас даже президент Америки, я думаю, не получает тысячу долларов в неделю.
А у него была пустяковая работа.
Мы купили землю, а он был смотрителем земель у прежнего владельца, и прежний владелец сказал, что он может пригодиться. Земля большая — сто двадцать шесть квадратных миль. «Он вам может пригодиться: подсказать, где места, пригодные для возделывания, где можно найти воду». Поэтому мы оставили его.
Когда мы обнаружили, что он получает четыре тысячи долларов в месяц вместо одной тысячи долларов, естественно, мы возбудили против него дело. По этому делу еще не вынесено постановление.
Вот что значит предубеждение. Этот человек возбудил дело против коммуны якобы из-за того, что мы возбудили дело против него, мы запятнали его репутацию, мы объявили его вором. Поэтому он требовал три или четыре миллиона долларов в качестве компенсации.
По первому делу еще не вынесено постановление, и возможно, никогда не будет вынесено, но по второму уже все решено, и формулировка просто удивительная: все законы в пользу коммуны, но, тем не менее, этому человеку должно быть выплачено сто сорок тысяч долларов. Так должно быть. Его имя было опозорено.
По его делу еще не было вынесено решение — обманывал он коммуну или нет, но из-за того, что мы возбудили против него дело и написали об этом в газете, его имя было запятнано и ему нужны деньги. И судья сам чувствует, что всезаконы на нашей стороне, но все же он «предполагает».
Все наше общество опирается на стороны, на осуждение.
Скорее всего, этот судья просто завидует коммуне и ее уровню жизни, и это хороший шанс — не показывая никакой зависти; другой причины нет. Он должен был, по крайней мере, дождаться, пока не вынесут решение по первому делу. Но, должно быть, его собственная зависть породила предубеждение.
В другом случае они пытались найти двенадцать присяжных, которые были бы беспристрастны ко мне и к коммуне. Они побеседовали почти с пятьюдесятью людьми, но, кладя руку на Библию, они пугались и говорили: «Мы пристрастны». Поэтому они были отклонены как присяжные, иначе они бы сидели в коллегии присяжных.
И кандидатуры этих людей отклонили — потому что мы настаивали на необходимости беседы с ними и присяге. Это было так трудно, что даже судья сказал: «Решение по вашему делу должно быть принято за пределами штата Орегон, потому что в Орегоне вы не добьетесь правосудия. Все пристрастны».
Но за пределами штата мы наблюдали ту же картину.
В Северной Калифорнии в течение трех дней адвокат американского правительства изо всех сил пытался доказать, что мой арест был законным, а в конце сам вынужден был признать, что «мы не смогли ничего доказать».
Это же элементарно: правительственный юрист США признает, что он не может найти доказательств против меня. Тем не менее, мировой судья говорит: «Вы, может быть, и не доказали, что его арест был законным, но я не собираюсь отпускать его под залог».