Передача лампы
Шрифт:
Сокровища есть только в суперсознательном. Бессознательное — это ящик Пандоры. И если иногда ты подавляешь счастье, значит, что-то не так с этим счастьем; иначе зачем тебе его подавлять? В нем могут быть какие-то ненадлежащие включения.
Сама попытка подавить его указывает на то, что ты видишь в нем что-то неподобающее. Но ты можешь вытеснить это только в бессознательное.
Поэтому прежде всего посмотрите, нет ли в вашем счастье чего-то несоответствующего. Возможно, вы счастливы, потому что кто-то страдает; возможно, вы счастливы, потому что другие несчастны. Должна быть какая-то причина, по которой оно неуместно. Сначала счастье становится неправильным.
Бессознательное настолько обширно, настолько объемно и настолько могущественно, что маленькое счастье будет раздавлено им. Оно больше не будет счастьем.
Поэтому никогда не подавляйте счастье. Если вы хотите подавлять, подавляйте несчастья, подавляйте свои страдания. Если это стало привычкой и вы не можете не подавлять, подавляйте что-то неправильное. Но не подавляйте того, чем можно наслаждаться.
Счастьем нужно наслаждаться.
Я рассказывал вам историю об одном из моих учителей. Он был ученым в области санскрита, а выглядел очень забавно: очень толстый, с круглым лицом — и носил старинный головной убор, сафу. Она очень длинная, и голова в ней выглядит очень большой: это почти тридцать шесть ярдов ткани, которую человек наматывает и наматывает на голову, из-за чего она становится все больше и больше. Но он был очень простодушным, простофилей. По-индийски «простодушный» — bhole, поэтому мы называли его «Бхолэ Баба». И когда он приходил, чтобы завести его, достаточно было написать на доске «Бхолэ Баба». И он буквально сходил с ума: бросал стул и говорил: «Я не собираюсь работать с этим классом». Он кричал и выходил из себя, а нам всем это нравилось, потому что он никогда не спрашивал, кто это написал. В этом была вся прелесть: он никогда не спрашивал, кто это написал, и никогда никого за это не наказывал.
Кроме того, у нас были с собой маленькие камешки, и, когда он начинал стирать эту надпись с доски, мы бросали камешки ему в спину. А он говорил: «Сейчас-сейчас! Вот только закончу». Но он не пытался выяснить, кто кидал камешки.
Он умер. Мне было, наверное, не больше девяти или десяти. И я пошел со своим отцом. Он лежал мертвый, одетый, как и всегда. Увидев его одежду, я почти было засмеялся, но мой отец держал меня за руку и, сжав ее, сказал: «Тихо!» Еще дома он взял с меня слово, что я ничего не буду делать.
И я обещал ему. Поэтому выполнил свое обещание. Но было трудно сдержаться, видя его мертвым все в том же головном уборе в тридцать шесть ярдов.
А затем вышла его жена и вдруг бросилась к нему со словами: «О, мой Бхолэ Баба!» Это было выше моих сил! Она постоянно слышала, как мы дразним его «Бхолэ Баба», мы писали на его двери «Бхолэ Баба», а он стирал эту надпись. Когда мы проходили мимо, мы кричали: «Бхолэ Баба!» А его жена иногда злилась. Она говорила: «Вы будете удовлетворены, только когда он умрет». Но это «Бхолэ Баба» поселилось и в ее уме, потому что она слышала это тысячи раз. И это было настолько удачным описанием человека, что я сжал отцовскую руку и рассмеялся.
Он очень рассердился. Он отвел меня в сторону и сказал: «Ты же мне обещал».
Я сказал: «Я тебе обещал, но я не знал, что его жена выкинет такую штуку. „Бхолэ Баба“ было его прозвище, и оно ему так не нравилось, что он мог сорвать урок, если кто-то произносил „Бхолэ Баба“. Мы донимали и мучили его, и теперь, когда бедняга мертв, его жена сыграла с ним ту же злую шутку. Я не смог сдержаться; поэтому я не
Он сказал: «Впредь ты не будешь ходить ни на чьи похороны, когда чье-то тело будут забирать в крематорий».
Я ответил: «Я не буду ходить с тобой. Это решено. Но я буду ходить один».
На самом деле, это единственный обряд, на который вам никто не может запретить пойти. Если вы захотите пойти на свадебную церемонию, вас не пустят, потому что вы не были приглашены. Если вы захотите пойти на вечеринку, вас не пустят, потому что вы не были приглашены. Это единственный доступный обряд, и я не хотел пропускать его. Если бы меня там не было, все было бы упущено; никто не понял, в чем было дело, потому что все присутствующие были взрослыми. Они не были его учениками. Только я был учеником.
Все меня спрашивали: «Что с тобой случилось?»
И когда я рассказал всем эту историю, они начали смеяться. Они сказали: «Над этим стоило посмеяться».
Смеялся даже мой отец. Он сказал: «Конечно, над историей можно посмеяться, но не в этой ситуации».
Я сказал: «Когда есть над чем посмеяться, не думай о ситуации, потому что в этом случае тебе придется подавить смех».
С самого детства я был против подавления каких-либо радостных чувств, которые к тебе приходят. Зачем выкидывать их в мусор бессознательного? А если вы выкинули их в бессознательное, то это не настоящее счастье; должно быть, там есть нечто, чего вы боитесь, что заставляет вас подавлять это. Ведь это чисто человеческий феномен — делиться чувствами.
Но как только вы подавите, помните: все подавленное попадет в бессознательное, и эта темная дыра изменит качество всего, что туда попадет.
Глава 17
Если живешь тотально, одного раза достаточно
Ошо, несколько дней назад я ощущала себя полной энергии и чувствовала большую любовь к себе.
Мне представился случай позволить себе посмотреть в лицо моему дьяволу номер один — ревности. Я всецело отдалась этому, и результат превзошел мои ожидания: я почувствовала эйфорию и огромную благодарность.
Я все еще нахожусь в этой почти неудержимой энергии, которая, как мне кажется, состоит из чувственности и сердечности.
Если я окунусь в нее, я рискую причинить боль другим людям; но альтернатива кажется мне угрозой. Просто сидеть и наблюдать сведет меня с ума!
Ошо, вот мой главный вопрос: чему я научилась в результате этого переживания, и как этим пользоваться, чтобы снова не погрузиться в ревность? Как наслаждаться свободой выражения чувственности, чтобы не быть скомпрометированной, не остаться неудовлетворенной и не попасть в историю?
Для тебя это очень значимое переживание, одно из ключевых переживаний, которое может помочь полностью изменить твою энергию.
Первое, что стремился Георгий Гурджиев выяснить в своих учениках, — ту черту, которая является главным их врагом, потому что этот враг номер один содержит ключ, который может как уничтожить их, если они не разгадают его, так и привести к трансформации.
Ты столкнулась с ревностью. Ревность — одна из самых опасных составляющих человеческого сознания, особенно женского ума. Встретиться со своим главным врагом лицом к лицу, не скрывая его, не приукрашивая его, не пытаясь преподнести его в более выгодном свете, ты права: ситуация такова, что, конечно, ты должна чувствовать ревность, не успокаивая себя разного рода объяснениями, что ревность была оправданна.