Передача лампы

Раджниш Бхагаван Шри

Мулла Насреддин прятался наверху, подглядывая за происходящим из маленького окошка. Он подумал: «Эти идиоты идут в дом, чтобы искать меня, и они меня найдут», и тогда открыл окно и прокричал: «Послушайте! Может быть, он и пришел с вами, но он мог выйти через заднюю дверь». Он сам это прокричал!

«И как вам не стыдно? Спорите с бедной женщиной, чей муж с утра не являлся домой! Вам должно быть стыдно! Это же логично. Он мог войти в дверь. Может быть, вы и правы. Но кто знает, правы вы или нет? Что ж, может быть, вы и правы, что он вошел в дом, но есть задняя дверь, он мог снова выйти. Найдите его».

Эти шестьдесят человек переглянулись:

«Что это за человек? Он сам говорит: „Меня нет дома“».

Вероятно, Декарт никогда не знал об этой суфийской истории. Он делает то же самое, говорит то же самое. Он говорит, вы должны доказать, что вы дома. И он пытается доказать: «Я мыслю, следовательно, я существую». «Я существую» вторично, мышление первично. Мышление — вот доказательство.

Но он не знает, что весь Восток прилагал усилия, чтобы не думать. И тысячи людей преуспели в приближении к такому состоянию, когда думание исчезает. Их переживание таково: только когда думание исчезает, только тогда вы существуете. Раньше это было иллюзорно: вы не испробовали истинного вкуса своего существования, вы видели себя как в зеркале, как отражение.

Если вы спросите меня, я скажу: «Я существую, потому что нет думания. Я есть, только когда нет никаких мыслей». Думание — это барьер, не доказательство.

Западная философия — это процесс мышления, а восточный путь — это процесс избавления от мыслей. Они двигались в диаметрально противоположных направлениях.

Запад произвел на свет великих мыслителей, но ни одного будды.

А великие мыслители — Эммануил Кант, Гегель или Декарт, — если вы посмотрите на их жизни, то обнаружите, что они такие же, как и вы: никакого умиротворения, никакой тишины, никакого сострадания, никакой чувствительности, никакой осознанности. Ничего существенного с ними не произошло. Они великие мыслители, но они не великие существа.

На Востоке пытались избавиться от мыслей, чтобы существо могло иметь полный простор, полное пространство.

Гаутама Будда может не быть великим мыслителем, но он — великое существо.

А кому какое дело до мыслей? Это как думать о еде: вы великий мыслитель о еде, но вы по-прежнему сидите голодный. А кто-то отведал изысканной пищи и совсем не думает о еде. Зачем ему о ней думать? Смысл не в том, чтобы думать о еде, а в том, чтобы съесть ее.

Эти великие философы много размышляли о любви, но не любили; они размышляли о мире, но они так же злы, как и все остальные, так же жестоки, как все остальные; они размышляли о тишине, но они совсем не знают ее вкуса… они много размышляли о ней.

Нужно запомнить одну вещь: думать о чем-то — это одно, а быть чем-то, о чем вы думали, — это другое. Подлинное — быть.

Поэтому я хотел бы напомнить: забудьте Декарта, никогда не делайте свое существование вторичным относительно какого-либо логического аргумента. Оно самоочевидно. Ему не нужно никакое доказательство, ни за, ни против. Оно раскрывает себя тотально, когда нет мыслей, нет эмоций, нет чувств — когда все внутреннее небо абсолютно свободно от всего хлама и содержимого, которое вы называете мышлением.

В этой тишине, в этой безмятежности вы становитесь святыней, вы становитесь священным.

Впервые в жизни вы осознаете свою набожность.

Ошо, среди всех чудесных, волнующих и прекрасных переживаний, которые ты имел в своей жизни, есть одно переживание, самое восхитительное из всех, которого у тебя не было, это знание того, каково это — сидеть в твоем присутствии, наблюдать, как ты заходишь в комнату, таять от твоего взгляда, принимать твою милость, возвращаться к жизни, слыша твои слова, тонуть в твоем безмолвии.

Ошо, мы блаженны.

Пожалуйста, пойми, я ничего не могу поделать, но мне никогда не бывает тебя достаточно, с тех пор как я убедилась на собственном опыте, что ты — все.

Я люблю тебя.

Это действительно так. Я упустил то, что вы имеете, безо всяких усилий. Те, кто понимает, будут чувствовать, что они блаженны. Большинство воспримут это как само собой разумеющееся, им не повезло.

Это особенность человеческой природы: обо всем, что вы получаете без каких-либо усилий с вашей стороны, вы склонны забывать. Вы не чувствуете за это никакой благодарности. Это одно из великих несчастий человеческого ума.

Но вы пробуждаетесь от этого несчастья и чувствуете блаженство, которое может чувствовать только ученик. Я никогда не был учеником. Это переживание я, несомненно, упустил.

Вы имеете его, но помните, что оно будет более проникающим, если вы не будете принимать его как само собой разумеющееся, если вы будете постоянно напоминать себе, что из пяти миллиардов человек в мире именно вы вдруг приблизились к мастеру — наткнулись случайно.

Если вы будете себя чувствовать благодарными существованию за это, ваше переживание будет более глубоким, более ценным, невероятно трансформирующим. Не нужно ничего делать: если вы можете быть созвучным мастеру, этого достаточно, чтобы быть просветленным — сливаться в его присутствии, таять в его безмолвии, отбрасывать двойственность между вами и ним, чувствовать, что вы одно. И это чувство приведет вас к новым измерениям в жизни. Оно поможет вам выйти за пределы маленького ума и откроет перед вами все небо со всеми звездами, чтобы вы исследовали их.

Ошо, твоя история о Будде и мухе всегда меня интриговала. У тебя все еще есть выбор быть или не быть осознанным?

Нет, у меня больше этого выбора нет. Я — осознанность без выбора. Мне не нужно быть осознанным. Я просто осознан. Теперь оно как сердцебиение или дыхание. Даже если я попытаюсь быть неосознанным, это невозможно, само усилие сделает меня более осознанным.

Осознанность не качество, не черта, это все ваше существо. Когда вы становитесь осознанным, не остается выбора быть иным.

Ошо, несколько дней назад ты упоминал, что различные переживания из нашего детства, о которых мы тебе рассказывали, — на самом деле техники, которые использовались на протяжении столетий, чтобы обучиться дистанцироваться от тела.

Это разрабатывалось как техники на основе переживаний, естественно случившихся с человеком в его детской невинности и доступности, или мы получили воспоминания об этих техниках из прошлых жизней?

Эти техники — и не только эти, но все техники, которые были разработаны, основаны на человеческих переживаниях.