Передоз

История о том, как «парень попал в плохую компанию». Так обычно говорят про школьников, а в нашем случае люди уже повзрослевшие. Но впрочем без школы не обошлось.

Евгению было двадцать пять лет и судьба свела его с своим бывшим школьным знакомым. Он был старше его и, начиная с самого школьного времени они периодически, может быть раз в пять лет, пересекались; но не просто здоровались, а начинали кой-какие отношения, общались, гуляли.

Чем старше стают дети, тем заметнее их различия во взглядах на Мир. Но наши товарищи хоть и замечали как они расходятся в жизни, но, то ли в память светлому времени – детству, то ли было в душах их что-то общее,

«родственное», – но они обоюдно при каждой новой встрече поддерживали былой огонь верности.

Вот и в этот раз Ильгиз оказался другом подруги недавней знакомой Евгения. Что значит такое «был другом подруги недавней знакомой»? А то, что в городе они жили небольшом и произошло такое судьбоносное совпадение, что повстречавшаяся девушка в жизни Евгения, была отдалённо знакома с Ильгизом. Итак Женя с Ильгизом встретившись, зеркально выразили своё почтение, но неизвестно чего ожидали от дальнейшего общения, впрочем так было и во всех предыдущих их встречах, которые перерастали в непродолжительную дружбу, после чего они снова как-то постепенно расходились и отдалялись друг от друга.

Как-то раз ночью, то есть поздно вечером, Ильгиз звонит Жене и начинает:

– Слушай, братан, выручай. Я двух цып цепанул, (дело было зимой) а вести некуда. Там пацан обломал, к нему его приехала.

– Ильгиз, блин, время вообще-то… Завтра работать. Я ещё кстати и приболел, температурю.– оправдывался Евгений и оправдания его были реальны.

– Друг, выручай. Потом сам спасибо скажешь.

Женя ещё чуть поломался и согласился, чему Ильгиз очень обрадовался и, воодушевившись, признался, что «никогда не сомневался в его порядочности». Причём здесь слово «порядочность» – осталось неким вопросом для Евгения…

Они приехали, то есть Ильгиз и две низкорослые девушки-подростка, впрочем по паспорту давно совершеннолетние, но развитием физическим, да и умственным, они были натуральнейшие подростки. Женя был верен своей новой любви самым идеальным образом, поэтому сразу зарёкся сам перед собой, что бы хоть как-то касаться своих этих гостий. Это были по видимому две подружки, одна некрасивая, вторая условно красивая, то есть в сравнении с первой. Ильгиз приволок с собой коньяк и белые пластиковые «рюмки». Все трое они были весёлые, особенно их кавалер Ильгиз, он суетился и не замолкал, беспрерывно шутя и развлекая барышень. Ильгиз чувствовал себя как бы благодетелем в своём уме, – действительно, привёл к своему другу такую забаву, как нежный пол, да ещё и прикупил с собой всё что нужно для их раскрепощения. Женя же к его удивлению вообще сперва заявил, что уйдёт спать в другую комнату, «а вы как развлекётесь, ляжете спать кто куда, – места есть», – предложил он другу. Друг Ильгиз даже не захотел понимать его болезненной речи, а только сказал, что «чур светленькая – его». Женя, не смотря на худое состояние здоровья, решил всё-таки составить им компанию, с тем чтобы посидеть вначале и уйти, даже и не думая выпивать. И может быть как раз это его слабое состояние и было виной тому, что Ильгизу так просто было его уговорить: сначала принять его с подружками, потом составить им компанию и разумеется он уговорил его и выпить с ними. Женя выпил одну рюмку, потом другую и третью, и наконец повеселел.

Ильгиз предложил поиграть в карты. «На раздевание» дамы отказались, тогда он предложил «на откровенный ответ на откровенный вопрос». Первой проиграла некрасивая.

– Ты бы хотела быть любовницей не мужчины, а девушки? – спросил бесстыжий Ильгиз.

Та к удивлению Жени ответила «да».

Продолжили играть, но вопросы особо не отличались пристойностью. Один лишь раз, когда проиграл Ильгиз, Женя задал самый незамысловатый вопросик, чтобы внести в эту развратную компашку хоть каплю света: «С какой ноги ты обычно встаёшь?»

– Хм. Не знаю. С двух сразу! –

ответил охмелевший весёлый Ильгиз и все засмеялись.

Когда красивая бутылка коньяка была распита, Ильгиз опять настоял на том, чтобы им с Женей вместе сходить до ближайшего круглосуточного магазина, в котором алкоголь продают «своим» не взирая на запрет по законодательству, продавать после одиннадцати. Евгений подумал: «Во-первых всё равно он от меня не отстанет (а если отстанет, то не простит), а во-вторых, всё равно я мучаюсь от температуры, так что уж быстрее время пролетит, а потом сразу спать, когда приду, сразу лягу.

Спать он естественно не лёг, когда вернулся со своим другом с купленным пивом, а пошёл в ту же комнату, где были все, и так же как все стал выпивать налитое ему против его воли в стакан. Веселье стало развиваться с новым витком по спирале, девочки стали просить включить их любимую песню – самую популярную на тот момент, – Евгений горел меж двух огней, не желая нагадить своим соседям, которые уже спали, и желая угодить друзьям. Разумеется он им не стал мешать наслаждаться громкой музыкой.

Вскоре и докупленное пиво закончилось, все порядком охмелели и Женя, охмелевший может быть даже более остальных, наконец нашёл в себе наглость отправиться спать, не желая больше слушать никакие предлоги, чтобы ему остаться; впрочем Ильгиз благодушно отпустил его: «Конечно иди, раз ты болеешь, тебе надо отдыхать», – дружески улыбаясь, посоветовал он ему. Женя отправился спать, довольно пьян, в другую комнату, которая больше напоминала кладовку, а не комнату, по своей ширине. Он понимал чего хочет Ильгиз от «симпатичной» и решил ему не мешать, да и не смел мешать. Проблем на его голову и так свалилось немало в один раз, где будет ночевать «некрасивая», ему, как он и сказал сам себе, было всё равно, с ними или на кухне, плевать, главное что бы его сейчас не трогали.

Женя заснул под голоса в зале, в котором сидели гости, и заснул довольно быстро, хоть и на непривычном для себя месте, так как он обычно спал в том зале. Ночь пролетела как пять минут, он открыл глаза и вспомнил с несколько тяжёлым чувством, что он не один. Он встал, не проспавшийся и больной, понимая, что ему нужно ещё продолжать делать усиленно дружелюбный вид перед его собутыльниками. Он вошёл в залу и увидел, что все уже давно проснулись и смотрят, что показывают по его телевизору. Ильгиз был на кухне и курил в окно, Женя пошёл к нему. Ильгиз первым делом посетовал Жене, что «у Марины сейчас кровь, ну ты понимаешь», и ей нельзя. Женя как-то поморщился внутри, но внешне улыбнулся.

Женя изображал вид, да и в самом деле верил, что так и нужно, поддерживать тот былой огонь дружбы, детской верной дружбы. Вся та жизнь, которой жил Ильгиз, со своими грязными желаниями и их воплощениями, как бы окутала Женю и это мучило его. В нём, его воспалённом в буквальном смысле теле, организме, душе, шла борьба, между святой дружбой и жестокой грязной реальностью. Он мучился их присутствием и не мог дождаться, пока они покинут его дом и его жизнь, эти формальные друзья. Впрочем формально ночь прошла как бы доброй дружеской пьянкой и ночёвкой. Только вот Евгений никак не мог понять, когда же они всё-таки отправятся восвояси, ведь судя по разговорам, которые больной Женя уже с трудом выносил, они может быть намеревались продолжить вечеринку и в грядущий вечер. На работу Женя не пошёл, отпросившись по телефону «у шефа». «Господи, если бы не они, я бы предпочёл пойти на работу с температурой, но чтобы только от них избавиться» – думал он. И совпало же так, что он затемпературил именно в тот день, в который случились эти гости. Гости же в свою очередь очевидно считали Женю за такого же падшего как они сами, и что Женя должен только радоваться и ничего другого не испытывать в их присутствии.