Переговорщик
Шрифт:
Публика, сдержанно и разноязычно гомоня, занимала отведенные места. Телеоператоры толкались, стремясь пробиться в первые ряды, где размещались ярусами: кто-то сел на пол, кто-то навис сверху… главное было устроиться так, чтобы никто не перекрывал поле зрения.
Наконец все разместились.
На больших экранах справа и слева отобразились большие часы – такие же, что появляются на 1-м канале перед программой «Время». Секундная стрелка показала запас где-то секунд в тридцать и тут открылась дверь сбоку и на подиум начали выходить главные действующие лица.
Павел Николаевич отметил про себя, что Коршунов был слегка подгримирован. Ему грамотно подправили лицо, подчеркнув восточные черты, чтобы он больше походил на жителя Чукотки. Идея такого маскарада исходила от самого Дмитрия Ивановича. Он сказал, что лучше один раз загримироваться перед камерами, чем потом прятать лицо каждый раз, выходя на публику.
Расселись.
Минутная заминка, пока публика разглядывала вновь прибывших, потом над рядами журналистов взметнулись руки жаждущих задать вопросы.
Но сразу им воли давать не собирались. Александр Михайлович, пользуясь своим положением, как глава Академии наук, решил предварить действо кратким вступлением. В принципе, этот текст уже раздали журналистам в качестве пресс-релиза, но требовалось озвучить его на камеры. Поэтому никто не возражал.
– Итак, дорогие друзья, – начал Сергеев, – этим летом произошло событие, значение которого невозможно переоценить. Теперь мы точно знаем, что не одиноки во Вселенной. И если раньше такая уверенность базировалась исключительно на логических построениях ученых, то в настоящий момент в наших руках оказались подлинные артефакты, принадлежащие внеземной цивилизации.
В зале поднялся гул. Многие вскочили на ноги.
– Причем цивилизации, – возвысил голос Сергеев, – значительно превосходящий нас по уровню развития.
– Где эти артефакты? – выкрикнул голос из толпы, – предъявите их!
– Они переданы в научные лаборатории. В первую очередь мы должны убедиться, что инопланетные механизмы не представляют угрозы для здоровья людей.
– Они радиоактивны?
– Нет. И не токсичны. Но мы не знаем, как и каким образом они могут воздействовать на окружающую среду. Поэтому в настоящее время с ними работает очень ограниченный круг лиц. С соблюдением всех мер безопасности.
– Почему вы не допускаете к исследованиям ведущих ученых мира? Специалисты из США, из научных центров Европы, Китая, Японии…
– Исключительно из соображений безопасности. Раз уж нам пришлось первыми столкнуться с неизведанным, то нам и нести это бремя. Мы не можем брать на себя ответственность за жизни людей, не являющихся гражданами нашей страны.
– А разве не немцы были первыми? – выкрикнул высокий дядька с бейджиком «Washington Post».
– Верно. Но где они теперь?
Зал загудел.
– К тому же, – продолжил Сергеев, развивая успех, – мы не знаем части каких механизмов и устройств попали в наши руки. Это может быть все, что угодно: от медицинской аппаратуры до сверхсильного оружия, которым никто из нас не умеет пользоваться.
– Вы хотите оставить оружие себе? – взвилась дамочка в твидовом костюме.
– Может и захотели бы. Но пока не знаем, как оно может выглядеть. И как отличить его от, скажем, устройств связи. Все, попавшие к нам артефакты, основаны на принципиально новых технологиях, которые на Земле пока неизвестны. Так что о их применении речь пока не идет. Разобраться бы с фундаментальной физикой, заложенной в их основу.
– То есть вы вообще не собираетесь приглашать иностранных специалистов? – уточнил представитель агентства Reuters.
– Пригласим обязательно! – истово пообещал Сергеев. – Как только решим проблемы безопасности, дабы не рисковать учеными, составляющими цвет мировой науки.
Он сделал паузу и добавил:
– Кроме того, необходимо хотя бы первично рассортировать полученные нами образцы. С тем, чтобы не приглашать, условно говоря, химика для решения, скажем, чисто физических проблем. Согласитесь, это было бы нерационально.
Ответом снова стал несогласный гул. В зале высказывались в том смысле, что можно было бы сделать делегации ученых комплексными. Да и вообще, столь эпохальные проблемы лучше решать сообща.
Президент РАН покивал головой, а потом сделал широкий жест в сторону Коршунова.
– А сейчас, – заявил он, – вы можете задать вопросы нашему первооткрывателю.
Взоры присутствующих и камеры телеоператоров сконцентрировались на Дмитрии Ивановиче, который под таким пристальным вниманием съежился в кресле и как будто даже меньше ростом стал.
«Артист, однако», – покачал головой генерал. – «Так и хочется поверить, что он реально из тундры».
– Только не набрасывайтесь на него все сразу, – поспешил дополнить Сергеев. – Дмитрий Иванович не имеет опыта общения с прессой. К тому же у него ограниченный словарный запас в русском языке. Поэтому в помощь ему мы выделили переводчика. Он и будет предоставлять слово. Надеюсь, возражений нет?
В зале зашумели, но каких-либо протестующих выкриков не последовало. Да и с чего бы? Порядок всегда предпочтительней хаоса, в котором и не разберешь кто что спросил, и кто что ответил.
Первым переводчик, сверившись со своим списком, поднял американца из Associated Press.
– Правда ли, – обратился он к Коршунову, – ваш отец и дед были родом из Германии?
Тот кивнул:
– Я не местный.
– Тогда, может быть, вы хотите вернуться на родину предков?
– У меня здесь семья.
– Думаю, любая страна мира охотно примет вас вместе с вашей семьей. От своего издательства могу предложить 100 000 долларов за эксклюзивное интервью.
В зале недовольно зашумели. Американец с места в карьер попытался обойти всех коллег на первом же повороте.