Переговоры
Шрифт:
2 октября, в первый день нулевой недели, в клубе Винсент, представлявшем собой бар и место сборища молодых спортсменов, было достаточно «ранних пташек». Среди них был высокий худой студент по имени Саймон, который готовился к третьему и последнему семестру в Оксфорде по годовой программе обучения за рубежом. Радостный голос окликнул его сзади:
– Хэлло, молодой Саймон, занятий еще долго не будет, а ты уже здесь?
Это был коммодор Джон де Ат, казначей колледжа Иисуса и старший казначей спортивного клуба, куда входила и команда кроссовиков.
Саймон широко улыбнулся: «Да, сэр».
– Собираешься сбросить жир, накопленный
Всем известно, что самым большим соперником Оксфорда в спорте является Кэмбриджский университет.
– Я собираюсь начать утренние пробежки и восстановить форму, сэр, – сказал Саймон.
Он действительно начал серию утомительных ранних утренних пробежек, начиная с пяти миль, намереваясь дойти в течение недели до двенадцати. 9 октября, в среду утром он отправился, как обычно, из своего дома на велосипеде по Вудсток-роуд в центр города. Он объехал памятник Мучеников и церковь святой Марии Магдалины, повернул налево на Брод-стрит, проехал мимо дверей своего колледжа Бейллиол и затем дальше по Холиуэл и Лонгуол к Хай-стрит. Последний левый поворот привел его к поручням ограждения около колледжа Магдалины.
Здесь он слез с велосипеда, пристегнул его цепью к поручням на всякий случай и начал пробежку. Через мост Магдалины, через Черуэл и по улице святого Климента на Плейне. Сейчас он бежал прямо на восток. В шесть тридцать солнце взойдет перед ним, и ему останется пробежать по прямой еще четыре мили и выбраться из пригорода Оксфорда.
Он бежал через Нью-Хедингтон, чтобы пересечь кольцевую дорогу по стальному мосту, ведущему к Шотовер-хилл. Никаких других бегунов рядом с ним не было, и он был почти один. В конце Олд-Роуд начался подъем на холм, и он почувствовал боль в ногах, знакомую всем бегунам на длинные дистанции. Его жилистые ноги вынесли его на холм и затем на Шотовер-плейн. Здесь мощеная дорога кончалась и он был на проселке с многочисленными рытвинами, где после ночного дождя вода еще стояла в колеях. Он свернул на заросшую травой обочину, наслаждаясь, несмотря на боль, упругостью травы под ногами и свободой бега.
Позади него из-за деревьев на холме появился ничем не приметный автомобиль, съехал на проселочную дорогу и затрясся по ухабам. Его пассажиры знали этот маршрут и ненавидели его. Пятьсот ярдов по дороге, огражденной серыми валунами, к пруду, затем обратно к пологому спуску в деревню Уитли через небольшой поселок Литлуорт.
За сотню ярдов до пруда дорога становилась уже, и над ней простиралась крона огромного ясеня. Именно там, на самой обочине, стоял фургон. Это был видавший виды «форд-транзит», на стенке которого было написано: «ПРОДУКЦИЯ САДОВ БАРЛОУ». Ничего необычного в этом не было. В начале октября фургоны фирмы «Барлоу» разъезжают по всей стране, развозя сладкие яблоки Оксфордшира по магазинам. Если кто-нибудь посмотрел бы на заднюю часть фургона, чего не могли видеть люди в автомобиле, так как фургон стоял к ним передом, то увидел бы сложенные ящики с яблоками.
Этот человек не понял бы, что это были просто картины, прикрепленные изнутри к двум окнам фургона.
У фургона случился прокол шины. Человек с гаечным ключом сидел на корточках, пытаясь снять колесо, поднятое домкратом. Он был полностью погружен в свою работу. Молодой человек по имени Саймон был на обочине на противоположной от фургона стороне и продолжал свой бег.
Когда он пробегал мимо передней части фургона две вещи произошли с молниеносной быстротой. Задние дверцы фургона открылись, из него выскочили два человека в одинаковых тренировочных костюмах и лыжных шлемах, закрывавших лицо, бросились на пораженного бегуна и повалили его на землю. Человек с гаечным ключем повернулся и встал. Под широкополой шляпой у него тоже был лыжный шлем, а гаечный ключ оказался чешским автоматом «скорпион». В ту же секунду он дал очередь по лобовому стеклу автомобиля, проезжавшего в двадцати метрах от него.
Водителю пули попали в лицо и он умер мгновенно. Машина свернула с дороги и остановилась. Человек на заднем сиденье отреагировал на это молниеносно: он открыл дверцу, вывалился из машины, два раза перевернулся и вскочил, готовый вести огонь. Он дал два выстрела из своего короткоствольного револьвера «Смит и Вессон» калибра 9 миллиметров. Первый выстрел прошел на фут мимо цели, а второй на десять футов, ибо, когда он стрелял, непрерывная очередь из «скорпиона» попала ему в грудь. У него не было никаких шансов.
Человек на переднем сиденье выскочил из машины через секунду после пассажира на заднем сиденье. Дверца машины была широко раскрыта и он попытался стрелять через открытое окно по автоматчику, но три пули пробили дверцу и попали ему в живот, отбросив его назад. Через пять секунд автоматчик уже сидел рядом с водителем фургона, двое других, забросивших студента в кузов, захлопнули дверцы, и фургон скатился с домкрата, быстро проехал задним ходом к пруду, сделал поворот и помчался по дороге к Уитли.
Агент секретной службы умирал, но это был отважный человек. Несмотря на агонизирующую боль, он дюйм за дюймом прополз до открытой дверцы машины, вытащил микрофон из-под приборного щитка и прохрипел свое последнее послание. Он уже не заботился об обычных правилах радиопереговоров, никаких вызовов или кодов, ему было уже не до этого.
Когда через пять минут подъехала помощь, он был уже мертв. Он успел сказать в микрофон: «Помощь… нам нужна помощь. Кто-то только что похитил Саймона Кормэка».
Глава 4
После этого сообщения, переданного умирающим агентом американской секретной службы, произошли многочисленные события, причем с нарастающей скоростью. Похищение единственного сына президента произошло в 7 часов 05 минут. В это же время было зарегистрировано радиосообщение. Хотя передавший его использовал специальный диапазон, он говорил открытым текстом. Хорошо, что в это время никто из посторонних лиц не слушал радио на полицейских частотах. Сообщение было услышано в трех местах.
В арендованном доме недалеко от Вудсток-роуд находились десять других агентов секретной службы, охранявших сына президента во время его учебы в Оксфорде. Восемь из них все еще были в постелях, а двое уже встали, включая ночного дежурного, слушавшего на предназначенной для них частоте.
Директор секретной службы Крейтон Бербанк с самого начала выступал против того, чтобы сын президента учился за рубежом во время пребывания президента у власти. Но президент Кормэк настоял на своем, так как не видел причины лишать сына возможности провести год в Оксфорде, о котором он давно мечтал. Примирившись в этим Бербанк попросил группу из пятидесяти человек для охраны сына в Оксфорде.