Переход (книга вторая) Вторжение глава 1-9 (CИ)
Шрифт:
Гнев, бессильная злоба только убивает, он с трудом выбрался тогда из этой ямы, потеряв почти всё, Завальский загнал всё свои чувства в самую дальнюю часть души, и только другая боль, физическая боль помогла ему не сойти с ума. Стас машинально дотронулся до бока, где осталось несколько шрамов от калёного железа.
– Ладно, хватит, - мрачно произнес Завальский и не удержавшись ещё раз взглянул на пламя свечи сквозь хрусталь.
Вдруг мир вокруг погрузился в темноту и только язычки пламени продолжали плясать отражаясь от граней стекла, но не было в них жизненного тепла, только могильный холод и свет, мертвецкий свет, однообразный, не способный разогнать мглу, позволяющий увидеть только свою повелительницу - смерть. Пламя свечи колыхнулось
Рюмка выпала из онемевших пальцев, ударившись об ножку стола, разлетелась тысячами осколков.
– Твою мать!
– выругался Завальский, автоматически делая шаг назад. Оглядевшись по сторонам, он растер лицо.
– Привидится же такое, - Стас взглянул на осколки, ещё сильней нахмурился.
Его поразило, что рюмка осталась целой, когда он со всей силы швырнул её, и разбилась, едва ударившись об ножку стола, словно выполнив возложенную на неё задачу.
– Бред какой-то, - прошептал Завальский, удивляясь ходу своих мыслей.
– "Ещё немного и рюмки у тебя будут не только решать жить или не жить им, но и станут твоими советниками," - подумал Стас и горько усмехнулся.
Подойдя к шкафу, он переставил с места на место кувшин, кружки, дотронулся, до чудом сохранившейся фотографии сына, но чёртова рюмка не выходила из головы.
– "Что это было? Виденье, предупреждение?"
Завальский налил из бутылки, сливовой настойки в оставшуюся целой рюмку и залпом выпил, после чего развернулся и направился к выходу.
Ведунья сидела на колоде возле конюшни, скрестив руки на коленях, что-то высматривая в темнеющем небосводе.
Женщина была примерно одного возраста с Завальским, худенькая, с короткой прической, одетая в комбинезон. Она совсем не походила на магичку, которые в большинстве своём, всячески показывали свою принадлежность к новь зарождающемуся классу. Варвару можно было назвать привлекательной, если бы не застывшая печаль в глазах.
– Ко мне приходил Дима, - тихо произнесла она, когда Стас подошел.
Завальский почувствовал, как на лбу выступил холодный пот. Стараясь не выдать своего волнения, он сжал зубы. После смерти сына его брак с Варварой распался. Бывшая жена тяжело пережила утрату, она несколько месяцев была на гране смерти, когда же её все же поставили на ноги, она ушла в себя. Однажды придя домой, Стас не застал жену, не было её и поместье. Не на шутку всполошившись, он поднял всех "на уши". Два дня поисков не дали результатов, и только на третьи сутки, на Варвару случайно наткнулись селяне из деревни, в двадцати километрах от поместья.
Женщина сидела под деревом с оборванной петлёй на шеи.
– В смерти сына виновен ты, - завила она, когда Стас примчался к супруге.
Как не упрашивал Завальский вернуться домой, женщина наотрез отказывалась, постоянно твердя, что боги-духи забрали их сына за грехи отца. Варвара осталась жить в лесу, не задумываясь променяв землянку в лесу, на дом в поместье.
Селяне первое время жалели несчастную, мол, горе лишило её разума, видя, как женщина заговаривается, обращаясь с невидимым собеседником, или когда она обнимала деревья, словно перед ней был человек. Их отношение резко изменилось, когда в деревне, вблизи которой и поселилась ведунья, вспыхнула болезнь. Люди умирали целыми семьями. Несчастным не смог помочь местный знахарь, и даже лекарь которого направил правитель. Не смотря на прикладываемые усилия болезнь распространялась с ужасающей скоростью. Чтобы избежать мора в других местах, Завальский приказал окружить деревню и никого оттуда не выпускать. Каждый, кто пытался прорваться сквозь кордон, получал стрелу. Народ забились по хатам, боясь высунуть нос на улицу, где свирепствовала болезнь. Тогда то и появилась в селенье Варвара. Дружинники, стоявшие в оцеплении, клялись, что не видели, как она проходила сквозь кольцо оцепления, женщина, казалось, появилась из воздуха посреди деревни и направилась в ближайший дом. Через несколько часов Варвара покинув этот дом, направилась в другой. К концу дня на неё страшно было смотреть, тёмные круги под глазами, бледное лицо, она буквально увядала на глазах, но упорно переходила из дома в дом. К концу дня, ведунью буквально вынесли на руках из последнего дома, где она ворожила. На следующий день, люди которые ещё вчера были при смерти, понемногу стали возвращаться к жизни. Сама Варвара едва не погибла от истощения, её заботливо выхаживали всей деревней, и с тех пор авторитет ведуньи был не прорекаем. Если она о чем-то, просила эту просьбу исполняли безоговорочно, без промедлений и полностью.
Слухи, о её силе, распространились, быстро, в лес, куда Варвара вернулась едва встала на ноги, зачастили гости. Чтобы оградить ведунью от потока страждущих староста деревни приставил к ней троих мужчин, которые и оберегали покой Варвары. Если бы не эти трое, женщина судки на пролет принимала народ. Вот и сейчас троица топталась у ворот поместья.
– Он сказал, нас ждет беда, и она придет с запада, - Варвара развернулась и посмотрела Стасу в глаза.
– Я вижу, он и тебе послал весточку.
– Да, - хрипло произнес Завальский, чувствуя, как пересохло горло.
– Знаешь, - ведунья опустила голову, - он сказал, что я была не права. Он просил, чтобы я простила тебя.
Варвара подняла глаза и посмотрела на бывшего мужа, в её глазах стояли слезы.
– Дима был прав, ты не виноват, но..., Варвара сглотнула подступивший к горлу ком, - но я не могу простить не тебя, не себя. Этот груз никогда не сбросить, с моих плеч.
Ведунья смахнула набежавшую слезу.
– Но не об этом я пришла говорить. Дух нашего сына появился неспроста. Беда, - Варвара выпрямила спину, - пришла беда, я давно чувствовала её приближение, и всё не могла понять, что за чернота томила меня, мешала спать. Теперь всё стало на свои места.
– Я не понимаю, к чему ты клонишь?
– тихо произнес Стас.
– Ты ужасный человек на тебе много крови, - женщина подняла руку, останавливая бывшего мужа, пытающего возразить ей.
– У меня было ведение, боги обратили на тебя взор, ты можешь искупить вину.
– Я никому ничего не должен и не собираюсь не чего искупать, твой бред достал меня, - взорвался Стас.
– Десять лет назад ты преподавала в институте. Какие боги, о чем ты говоришь, мы сами, только мы решаем, как жить, причём духи, какие-то там боги.
– Верить, или не верить в высшие силы твоё право, но это не означает, что они не ведут нас, помогая, направляя в нужное русло, - выслушав бывшего мужа, спокойно произнесла Варвара.
– Посмотри, куда они нас вывели, - хмыкнул Завальский.
– С такими богами и чертей не надо.
– Я уверена, такая прививка была нужна человечеству, оно умирало ...
– А сейчас, оно, человечество просто пышет здоровьем, - прервал ведунью Стас.
– Варя очнись, какая прививка, миллионы погибли, какие миллионы, миллиарды. Мы сидим здесь ничего не знаем, что твориться в мире. Россия десять лет отсиживается за забором, те немногие, кто побывал на западе возвращаются седыми, от их рассказов волосы стают дыбом, а ты говоришь прививка.
– Это было необходимо, если бы этого не случилось ...
– Необходимо!
– Завальский сжал кулаки, - Необходимо, говоришь? Необходимо было забирать Димку, других невинных. Ладно мы пожили, дети причём? Я бы тех, кто это всё устроил, своими руками удушил, нет, я бы их резал частями, чтобы они сдыхали медленно, мучились. А ты говоришь прививка. Зря ты выползла из своего леса, - с горечь произнес Завальский, - возвращайся, - Стас махнул рукой, - потом поговорим.
– Потом может быть поздно, - остановила бывшего мужа Ведунья.