Переход Суворова через Гималаи. Чудо-богатыри попаданца
Шрифт:
Петр напоследок небрежно похлопал дипломата по щеке, будто производя в рыцари, по примеру своего деда, Петра Алексеевича, и казаки шустро уволокли дипломата, прихватив мешки с золотом, для переноски которого из кустов выскочили еще пятеро станичников. Петр посмотрел им вслед — только сейчас сжатая пружина в его душе распрямилась.
— Будущее России стоит того, чтобы сражаться за него железом и кровью!
Бухара
— Аллах, великий и милосердный!
Никогда
Выбор был тяжел, и даже в совете мнения сановников разделились. Верховный кадий предложил казнить русского посла, на что визирь, выслушав предложение судьи по поводу способа умерщвления гяура, ехидно попенял на судьбу хивинского хана.
В Диване мгновенно наступило полное молчание, было слышно, как жужжат мухи, но никто из присутствующих сановников не попытался нарушить эту тягостную тишину.
Много лет тому назад хивинский хан вырезал отряд русских драгун, а князя Бековича-Черкасского предал мучениям, несмотря на то что тот был единоверцем.
Расплаты не последовало, русские целыми десятилетиями лишь пеняли ханам на их разбойничьи набеги на соседние земли, превратившие Хиву в центр работорговли.
Пять лет тому назад, когда минуло ровно восемь десятилетий с момента убийства князя, русские снова отправили посла. Тот повел себя дерзко и напомнил хану о судьбе Крыма, где тоже торговали русскими рабами. Наглого гяура постигла страшная участь — с него живого содрали кожу и через купцов отправили в Петербург.
Но на этот раз владыка Хивы жестоко просчитался — месть «белого царя» оказалась ужасной: два года назад русские казаки прошли безводные степи от Оренбурга до Арала и вторглись в ханство, предав все вокруг мечу и огню. Все ханские родственники и знать были уничтожены, не щадили ни женщин, ни детей, ни седин стариков.
Могущественное ханство исчезло в одночасье, превратившись в русскую провинцию!
— О Аллах Всемогущий, за что ты нас караешь!
Эмир прошелся по мягкому хорезмскому ковру, служившему горестным напоминанием о печальной судьбе северного соседа. Он многократно перечитывал письмо императора Петра Федоровича, ища в нем затаенное, но в строках вязи перевода не было ничего потаенного, все предельно просто.
Выбор жесток — или Бухара становится вассалом Российской империи, и тогда род эмира останется ее вечными властителями, а русские не изменят уклад жизни народа, или его эмират разделит участь Хивы. И это была не пустая угроза.
Полчища русских надвигались не только с северо-запада, от Арала, но и с северо-востока, где, заняв Семиречье, они вышли к рубежам Кокандского ханства.
И главное, что прекрасно осознали все военачальники эмира, противопоставить оружию неверных нечего. Их пушки и ружья выкашивали правоверных с огромного расстояния.
— О Всемилостивейший Аллах!
После краткой молитвы тягостные мысли покинули ум и душу эмира: ответ оказался простым — в любом случае войска неверных пойдут на Индию, окажет он им сопротивление или не окажет.
Если он встанет на дороге сорокатысячного корпуса, то бухарские войска раздавят так же просто, как слон затаптывает ящерицу.
Зато, если он выразит внешнюю покорность и пропустит неверных, то много воды утечет к Аралу за это время, а там как Аллах положит. Русские могут ввязаться в войну с афганцами, в самой Индии их ждут «белые сахибы», болезни и лишения, стужа в горах и жажда в пустыне.
— Пусть они идут. Пропустим их, а потом мы посмотрим, сколько их будет возвращаться обратно. Вот тогда-то и припомним это унижение! На все воля Аллаха!
Кронборг
— Московитские варвары! Они никогда не научатся воевать честно, татарские собаки!
Вице-адмирал Паркер изрыгал самую черную ругань, которую только освоил за свою многолетнюю флотскую службу. Всего за два дня блестящая победа, что увенчала его лаврами флотоводца, обернулась жутким поражением. Да что там, если говорить честно, разгромом, катастрофой, похожей на ту, что постигла враждебную его родной Англии испанскую Непобедимую армаду!
Сейчас Паркер проклинал на все лады лордов Адмиралтейства, посчитавших выдумкой рассказы чудом спасшихся пять лет назад в Константинополе английских моряков о несуразных кораблях с паровыми машинами, которых не могли поразить ядра.
— Дети подзаборной проститутки!
Да и сам он, положа руку на сердце, не сильно доверял этим байкам, списывая их на желание оправдаться. Впрочем, даже адмиралу Горацио Нельсону их лордства не поверили, когда тот попробовал рассказать об увиденных им в Дарданеллах чудовищных самодвижущих минах, способных разорвать взрывом любой, даже многопушечный корабль.
— Дерьмо собачье!
Паркера трясло от страха, именно потому отборной руганью он пытался спрятать его от офицеров и команды своего флагмана. Сегодня он собственными глазами убедился в существовании несуразных, больше похожих на огромные плавающие ящики, коптящих броненосцев, от которых даже самые тяжелые ядра отлетают, как горошины от каменной стены.
Всего три таких корабля уничтожили половину его эскадры огнем чудовищных пушек, бомбы которых проламывали борта и, взрываясь внутри, приносили огромные разрушения. И, хуже того, вызывали пожары, которые невозможно потушить.
Но этого русским морякам оказалось мало, и они направляли окованные сталью тараны, словно наступили времена античных триер, в деревянные крепкие борта, скроенные из знаменитого английского дуба, которые рвались, словно промасленная бумага.
В дополнение ко всем несчастьям к Копенгагену вскоре подошли пять русских линкоров с паровыми машинами, и тогда адмирал воочию убедился, что вести правильный бой с ними невозможно.
Да и как прикажете сходиться с врагами в линию, если московиты пускают в ход свои «Копья сатаны». Ни один прием против них не сработал, даже разорвать дистанцию не получилось, ибо русские, используя паровые машины, все время подходили чуть не на пистолетный выстрел и поражали британские корабли своим дьявольским изобретением.