Шрифт:
Пролог
Вечерний свет мягко скользил по стенам больницы, заливая пустые коридоры тусклым, чуть мерцающим сиянием. Доктор Алексей Вердин только что закончил одну из самых сложных операций за всю свою практику. Казалось, нервы натянуты до предела, а мысли – как густой туман, который заполнял сознание после долгих часов, проведённых в операционной. Оставив сменную форму в шкафчике, он надел своё пальто и шагнул на холодный воздух улицы.
Машина стояла на парковке, укутанная первым тонким слоем снега. Алексей на мгновение замер, ощущая покалывание в пальцах и лёгкое,
Ночь опустилась быстро, и дорога освещалась только резкими вспышками фар встречных автомобилей. Алексей вёл машину механически, почти не обращая внимания на огни и тени, которые мелькали за окнами. Глаза его слипались, и размытые образы плавали перед глазами. Несколько раз он моргнул, глотая зевок, пытаясь прогнать это ощущение вязкой усталости, навалившейся на него всей тяжестью.
И вдруг… что-то пошло не так.
Он не помнил, как это началось – то ли мелькнул ослепительный свет, то ли он на мгновение закрыл глаза. Машина потеряла управление, закрутилась, и Алексей услышал скрежет металла, крики, резкий удар. Последнее, что он успел ощутить, – холодная, безмолвная тишина, заполнившая собой всё вокруг, словно мир замер, погрузившись в бесконечную пустоту.
Темнота сомкнулась над ним, поглощая звуки, мысли, воспоминания. Было странное, неощутимое чувство падения – будто его тело разлеталось на части, а сознание медленно растворялось в этой пустоте, обрываясь, но всё ещё ощущая. Где-то на грани восприятия мелькали образы: старые книги на полках, зелёное кресло, окутанное тенью, лицо женщины, которая смотрела на него с укором и чем-то непонятным, почти забытым.
А затем – свет. Не яркий и ослепительный, а мягкий, почти приглушённый, похожий на блики, которые пробиваются сквозь густую листву. Алексей ощущал, как его сознание возвращается, будто его вытягивали обратно, шаг за шагом вытаскивая из тьмы.
Когда он открыл глаза, то увидел белые стены палаты, услышал приглушённые голоса медсестёр, которые что-то тихо обсуждали в коридоре. Внутри него всё перевернулось: то, что казалось ему сном, начало распадаться, словно песок, оставляя лишь лёгкое, но настойчивое чувство тревоги, как будто он забыл что-то важное.
И, как вскоре выяснилось, мир, к которому он вернулся, уже не был таким, каким он его знал раньше.
Глава 1. Больница.
Первые минуты после пробуждения из комы были словно в тумане. Алексей с трудом открыл глаза, чувствуя, как солнечный свет скользит по его лицу, разбиваясь на десятки мерцающих бликов. Всё вокруг казалось неестественно тихим, будто всё вокруг затаило дыхание ожидая его пробуждения.
В палату вошли медсёстры и врач с уставшими глазами. Смотря на Алексея, они обменивались короткими взглядами, и хотя всё выглядело обычно, что-то в их поведении казалось странным – слишком смазанным и нечётким, немного скованным. Алексей чувствовал, будто не мог сфокусироваться на их лицах; они были как смазанные картинки, едва различимые.
Когда врач и медсёстры ушли, он стал
Часы над дверью показывали странное время – не привычное, где указаны час и минуту, а с какими-то случайными, незакреплёнными цифрами, меняющимися хаотично, как если бы время просто текло само по себе, не следуя законам. "Видимо эти часы сломаны" – сказал он себе, но тревога уже начала пробираться внутрь.
Позже, когда пришла медсестра, он решил задать простой вопрос:
– Как долго я был без сознания?
Медсестра улыбнулась, но её улыбка была какой-то странной – словно едва касалась губ, а глаза оставались холодными и безжизненными.
– Несколько недель, доктор Вердин. Вам нужно было время, чтобы восстановиться, – ответила она, отводя взгляд.
Его насторожил её голос: в нем была неуверенность, как будто она сама не до конца верила в свои слова. Алексей ещё раз оглянулся вокруг, отмечая, что ещё кажется не таким, как должно быть. На тумбочке у кровати лежал стакан с водой. Он взял его, чувствуя, как его пальцы зарываются в гладкий стеклянный бокал. Но, глотнув воды, он почувствовал странный привкус – едва уловимый, немного металлический, как будто вода долго стояла в железной посуде и часть железа перешла в воду, но вода на вид была кристально чистой и прозрачной.
В палату заглянул молодой ординатор, которого он прежде не встречал, и приветливо, хотя и несколько робко, кивнул ему. Алексей не придал бы этому значения, но спустя минуту ординатор снова зашёл, как будто увидел его впервые и не вспомнил, что уже заходил. Это повторилось несколько раз – парень приходил и уходил, каждый раз немного сбивчиво здороваваясь, как будто врач был новым пациентом, и каждый раз оставляя в воздухе ощущение лёгкой странности.
На следующий день Алексей решился встать и пройтись. С трудом, покачиваясь, он вышел из палаты в длинный коридор. Снова что-то не так: стены были чуть светлее, чем он помнил, и таблички на дверях выглядели странно, как будто их надписи изменялись в зависимости от того, с какой стороны он на них смотрел. "Кабинет хирурга", "Операционная №4" – надписи исчезали, как только он приближался, и снова появлялись на своём месте, когда он отходил.
На полу коридора он заметил старую газету. На этот раз она была разорвана, но одно название в заголовке, полустёршееся и чуть размытое, заставило его замереть. В названии мелькнуло что-то знакомое, и сердце его сжалось. Он склонился, чтобы поднять её, но в ту же секунду за спиной раздались шаги. Повернувшись, он увидел женщину в белом халате – старше его, с усталыми, внимательными глазами, которые смотрели сквозь него, как будто она видела кого-то ещё.
Конец ознакомительного фрагмента.