Переходя границы допустимого
Шрифт:
Как оказалось, она шла к Цианоду Сериндату. Когда она приблизилась к его дому, я неожиданно для себя заметила, что ее тело сотрясается, но не от безумия, охватившего ее, а от рыданий.
Глава четырнадцатая. Часть первая
Николь.
Я была потрясена. Аланестра плачет… я даже подумала, что мне это мерещится. Но ее громкие всхлипы с завыванием заставляли прохожих оборачиваться на нее.
Она зашла к Цианоду Сериндату, я же, подождав минуту, последовала за ней. Если бы я вошла сразу,
Тихонько приоткрыла дверь в гостиную. И посмотрела в маленькую щелочку. Старик стоял ко мне лицо и смотрел на девушку. По его взгляду нельзя было понять, о чем он думать и как настроен по отношению к Аланестре. Девушка же, прижимая к себе тельце фабна, говорила что-то срывающимся голосом:
— …она ранила его… — сглотнув, продолжила, — я ранила его. Но он еще дышит. Сделай что-нибудь, я же знаю, ты можешь. Пока он не умер!
Мое сердце сжалась. Я не видела лица подруги, только ее спину. Однако, голос Аланестры звучал так, будто она теряет своего брата или сестру, а не животное, которого сама же и покалечила.
— У него смертельная рана, через минуту он уже нежилец, — не повел и бровью Цианод. Если бы я стояла там, на его месте, я не смогла бы просто стоять и смотреть, как бедное животное истекает на руках его убийцы. Как минимум, я бы отобрала его тельце.
— Я умоляю тебя, — падая на колени, закричала она.
Я не понимала, что происходит с Аланестрой. Обычно спокойная девушка унижается, выпрашивая помощи у Цианода Сериндата — в прошлый раз она показала свое категоричное отношение к нему. Что же повлияло на такую смену поведения?
— Ты убила этого фабна, а теперь просишь спасти? — отведя взгляд в сторону, холодно спросил он. Я вздрогнула и дернулась, полностью скрывшись за дверью, но не пытаясь при этом закрыть ее. Показалось, что он заметил меня, когда отвел глаза от девушки.
— Он еще жив! Я специально ударила ножом так, чтобы у него был шанс выжить, — от изумления я снова заглянула в комнату. То, что говорит Аланестра… это за гранью понимания для меня. — Пожалуйста, я сделаю все что вы мне скажете.
— Это не Гилтик, однако ты все равно просишь его спасти? — я напряглась, услышав новое для себя имя.
— Пусть хотя бы этот фабен проживет отведенные ему годы.
Цианод Сериндат забрал тельце животного, вырвал нож, который, как оказалось, все это время был в фабне — Аланестра хотела уменьшить кровопотерю таким образом. Старик воткнул в рану палец.
Время словно замедлилось. Слышно было только судорожные всхлипы Аланестры. Я заметила, что Цианод медленно вытянул из затягивающейся раны палец.
— Ты ничего мне не должна. Единственное на чем я настаиваю, когда ОН приедет, ты должна вернуться, — держа отключившегося фабна в руках, сказал старец.
Аланестра открыла рот, дабы что-то возразить, но быстро опомнилась.
— Как скоро сюда приедет Раймонд?
Цианод
— А разве я сказал что-нибудь про Раймонда? Ему не до тебя, сейчас он отлично проводит время с твоей сестричкой.
Не ожидавшая такого ответа, Аланестра дернулась и, завалившись на правую сторону, плюхнулась на пол.
— Ты совершила самый глупый поступок в своей жизни, сбежав из дома.
— Вы… — всхлипнула она, — ты… ты же знаешь все, тогда почему говоришь так? — в гневе закричала девушка, вставая. — Будто я так хотела уходить из отчего дома.
— Будь ты мудрее, ты бы поговорила с Раймондом начистоту, и проблема была бы решена.
— Одними разговорами та ситуация не разрешилась бы. Все намного серьезнее, чем кажется. Как бы я не поступила тогда, он все равно был бы сейчас с ней.
— Раймонд знал, что внутри тебя переполняет доброта и любовь к окружающим.
— Я само воплощение тьмы, — неожиданный злой смех Аланестры заставил меня поежиться. — И он видел меня насквозь, видел все мои пороки, всю ту грязь, что была спрятана глубоко внутри.
— Ты самый светлый человек, которого я когда-либо видел, — его ответ удивил меня. Внутри меня тоже было ощущение, что можно довериться Аланестре. Однако, после сегодняшнего происшествия я начала сомневаться в этом.
— Цианод Сериндат, — закричала Аланестра, — знай, скоро она умрет.
Мне все сложнее и сложнее удавалось поймать нить разговора, как будто с каждым их словом она все больше отдалялась от меня. Разговор потерял всякую связь и смысл, так как каждый говорил о своем, не вникая в слова собеседника. А слова Цианода Сериндата были одной сплошной загадкой:
— Не смей делать того, что хочется.
— Это мой жизненный принцип.
— Не все твои желания на самом деле твои. Некоторые из них, и ты знаешь какие, — сделав акцент на этих словах, продолжил, — чужие, инородные, для тебя непонятно, как забредающие к тебе в голову.
— Я знаю чего хочу и всегда добиваюсь этого.
— Услышь меня, глупая!
— Я всегда слышала и слушала тебя, но я устала. Правда…
Старик ничего не ответил на это. В тот момент он осознал, что ничего не в силах изменить. Если человек решился на что-то, то он будет идти до конца. Тем более, если учитывать какой непримиримой порой была Аланестра.
Я поняла, что пришла пора мне уходить. Когда я бесшумно отступила, я встретилась взглядом с Цианодом. Он смотрел на меня. С интересом. Как будто решал, подхожу ли я для каких-то его планов или нет. Я сделала еще пару шагов назад и сорвалась на бег. Я старалась двигаться бесшумно, но при этом достаточно быстро. Тихо закрыв за собой дверь, я очутилась на улице.
После того безумного разговора, что услышала, чувствовала я себя отвратно. Я медленно добрела до магазина.
— Ты как? — на первом этаже был только Бартл, ожидавший нашего с Аланестрой возвращения.