Переиграть войну! Пенталогия
Шрифт:
Тут его окликнул Дымов:
– Товарищ майор, а с немцами что будем делать?
«Да, именно так надо вопрос ставить: „Что со всеми этими немцами, пришедшими на нашу землю, делатьто будем?“ Думал ли ты, майор Куропаткин, что когданибудь попадешь на ту, самую страшную и кровавую Великую Отечественную? В школе – да, в училище, когда разбирали на примерах операции партизан и диверсантов – да, а вот после, когда повзрослел, и война из романтического приключения стала работой, кровавой, грязной, но обыденной? Нет, не помню. Узнать бы, кто так пошутил, с чего нас, расслабившихся и ожиревших, перебросило сюда, в пекло?».
– Трупы
В небе послышалось басовитое гудение, и Александр, подняв глаза, увидел высоко, километрах в трех, большую группу самолетов, медленно ползущих на восток.
«Немцы. Эх, аэродром бы пошерстить… Но как? Нет взрывчатки, оружия, карт, подготовленных людей… Практически ничего нет, даже еды. Но ведь они, – он посмотрел на окруженцев, отдыхавших, сидя на бревне, – наши предки, тоже ничего этого не имели! И не умели, по большому счету, тоже ничего из того, что знаешь и умеешь ты, майор. Так что выбора у нас нет – будем драться! Будем.»
И самозваный майор госбезопасности пошел к людям, которым, по его мнению, предстояло стать ночным кошмаром для врага, вторгшегося на нашу родную землю.
ГЛАВА 20
Ехали мы недолго. Через несколько десятков метров я понял, что мотоцикл дальше не пройдет, и, остановившись, сообщил товарищам бойцам, что халява кончилась.
– Товарищ сержант, – обратился я к Тотену «на новый лад», – мачетку давай.
Взяв «Кершо Оуткаст», [28] который сам же Алику и подарил год назад (или шестьдесят семь лет вперед?), я быстро вырубил несколько шестов, после чего с помощью сержантапехотинца сделал из двух слег и мотоциклетного плаща носилки для так и не пришедшего в себя энкавэдэшника. Из трех палок я соорудил чтото вроде шалаша над мотоциклом и замаскировал «минигараж» зеленью. Как ни жалко мне было бросать технику, а выхода другого не было. В путь мы выдвинулись в следующем порядке: ваш покорный слуга, навьюченный немецким барахлом и мешком с продуктами – впереди, в качестве передового дозора, за мной – Тотен, нагруженный еще одним мешком с едой и тремя винтовками, следом бойцы на носилках несли лейтенанта. Замыкал колонну сержант, нагруженный мешком и остальным оружием. Медленно и печально шагали мы по лесу. Примерно через час после начала нашего марша с Аликом по рации связался Фермер. Свистом подозвав меня, Тотен протянул мне гарнитуру.
28
Большой ножмачете производства американской компании «Кершо», отличается удобной эргономичной рукоятью.
– Арт в канале. Слушаю тебя, Фермер.
– Как ваши дела, Тоха?
– Ковыляем потихонечку. Провизией запаслись. В деревне напоролись на немцев. Ведем с собой четверых окруженцев.
– Как напоролись?
– Долго рассказывать. Лучше – лично.
– Шумели сильно?
– Не очень, но пострелять пришлось.
– Что за окруженцы?
– С границы идут. Один из них – лейтенант ГБ.
– Докапывался?
– Да. Но он, похоже, контуженый. Сейчас в отрубе.
– Когда
– По моим прикидкам – минут через сорок, может быть – через час.
– Понял тебя. Отбой.
Еще минут через двадцать мне пришлось объявить привал, поскольку бойцы, несшие лейтенанта, выбились из сил.
– Так, Алик, давай сюда воду! – скомандовал я.
Тотен протянул мне свою флягу.
– Товарищи бойцы, – обратился я к окружением, – ложитесь на спину, ноги положите на мешки. Вот вода, сильно не усердствуйте, по паре глотков – и все.
Потом, вспомнив, что они последние пару дней, а может и неделю, практически ничего не ели, я, наклонившись к Алику, спросил:
– У тебя шоколад остался?
Он молча протянул мне плитку «Ritter Sport'a». Незаметно для окруженцев я сорвал обертку и, разломив плитку на четыре части, протянул им на ладони.
– Что это, товарищ старший лейтенант? – спросил сержант.
– Шоколад. Ешьте мелкими кусочками и обязательно запивайте водой.
– Но здесь четыре куска, а нас – только трое?
– Лейтенанту тоже надо дать.
– Но он же без сознания?!
– Сейчас приведем его в чувство, – ответил я, присаживаясь рядом с энкавэдэшником.
Протянув к его лицу руку, я несколько раз нажал ногтем точку на его верхней губе. Лейтенант замотал головой и открыл глаза.
– Как ваше самочувствие, товарищ лейтенант?
– Что? Где я? – И рука летехи потянулась к тому месту, где раньше висела кобура с пистолетом. Чтото мне в этом движении показалось странным.
«Хм, а резвый гэбэшникто! – подумал я. – Хорошо, что я еще, когда его на носилки клали, кобуру отжал и себе на пояс повесил, а то этот мог спросонья и от контузии по нам начать стрелять».
– Вы у своих, – мне пришлось говорить максимально успокаивающим тоном, – мы идем к лагерю партизан. Вот немного шоколада и воды – подкрепитесь.
Я встал и жестом позвал за собой сержанта, который, не послушав меня, уже съел свою порцию. Отойдя метров на пять, я сел под куст и рукой указал на землю рядом с собой:
– Присаживайтесь, сержант. Разговор у меня к вам есть.
– Да, слушаю вас, товарищ старший лейтенант… – ответил тот, садясь рядом.
– Вас как зовут?
– Сержант Юрин.
– А по имени?
– Коля… то есть Николай.
– А я – Окунев Антон.
– Очень приятно, товарищ старший лейтенант госбезопасности.
– Николай, оставь, ладно? Мы же уже познакомились. Обращайся по имени, сейчас можно.
– Слушаюсь.
– А скажика мне, Коля, вы с лейтенантом всю дорогу шли?
– Нет, только в сарае том встретились. Два дня назад.
– А откуда знаешь, что он из Ломжи?
– Он сам сказал. И удостоверение показывал. Он из особого отдела шестой кавдивизии, а она в Ломже как раз стояла. А вы что, сомневаетесь?
– Нет, просто интересуюсь. А ты про дивизию эту откуда знаешь?
– Да знакомого както встретил в Белостоке, он как раз кавалерист. Сказал, как сейчас помню, что их дивизия в Ломже расположена… Точнее, была она там до войны…
– Понятно. Спасибо, что сказал. Ну ладно, хватит лясы точить. Пора нам, а то до темноты дойти не успеем.
Когда мы с сержантом подошли к остальным, я спросил у лейтенанта:
– Товарищ лейтенант, вы сами идти сможете?
Тот утвердительно кивнул.