Перекличка мертвых
Шрифт:
— В Охтерардере.
— Так это там обнаружилась куртка?
— Вроде того.
Ребус захлопнул дверцу:
— Ну что ж, еду к тебе, надо взглянуть самому. Макрей с тобой?
— Он уехал в Гленротс. Там размещается главный центр охраны «Большой восьмерки», — она ненадолго замолчала. — А ты уверен, что следует это делать?
Ребус запустил мотор.
— Перво-наперво я должен извиниться, потому что приеду не раньше чем через час. Будут проблемы при въезде в Охтерардер?
— Здесь, что называется, затишье перед бурей. Когда поедешь через город, ищи указатель на Лоскутный родник.
— А это еще что?
— Лучше будет, если ты приедешь и сам все увидишь.
— Так и сделаю. ГОМП уже там?
— Да.
— Значит, все будет вверх дном.
— Доложить о твоем приезде старшему инспектору?
— Решай сама.
Прижав телефон плечом к уху, Ребус вел машину по запутанному выезду, ведущему к воротам крематория.
— Ты куда-то пропал, — послышался из трубки голос Шивон.
Ну уж нет, подумал Ребус, постараюсь не пропасть.
Сирила Коллера убили шесть недель назад. В возрасте двадцати лет его приговорили к десяти годам тюрьмы за изнасилование и нанесение телесных повреждений. По истечении срока он был освобожден, несмотря на предостережения тюремной администрации, полиции и социальной службы. Они считали его по-прежнему опасным, ведь он не испытывал никаких угрызений совести по поводу содеянного и отрицал свою вину, несмотря на результаты анализа ДНК. Освободившись, Коллер вернулся в Эдинбург, откуда был родом. Мышцы, которые он накачал в тюрьме, обеспечивали ему средства к жизни. По ночам он работал вышибалой, а днем исполнял обязанности громилы. Его работодателем в оба периода времени был Моррис Гордон Кафферти. Верзила Гор был известным негодяем. Именно Ребусу и было поручено в свое время побеседовать с ним о его недавно нанятом работнике.
— А мне-то что за дело? — вызывающе ответил работодатель.
— Он опасен.
— Вы так обходились с ним, словно испытывали терпение святого.
Разговаривая с Ребусом, Кафферти вертелся из стороны в сторону, сидя во вращающемся кожаном кресле за письменным столом в «Риэлторском агентстве МГК». Если кто-то запаздывал с внесением еженедельной арендной платы за квартиру, снимаемую у Кафферти, в дело вступал Коллер. Кафферти управлял компанией мини-такси и являлся хозяином по крайней мере трех баров с сомнительной репутацией, расположенных в наименее престижных частях города. Так что работы у Сирила Коллера было по горло.
Так все и шло до той самой ночи, когда он был найден мертвым. Череп пробит, удар нанесен сзади. Патологоанатом заключил, что рана и явилась причиной смерти, но кто-то для верности добавил еще и шприц с особо чистым героином. Однако никаких фактов, указывающих на то, что покойник употреблял наркотики, не было. Все в полиции называли Коллера не иначе как «покойником» — уж слишком мало он походил на «жертву». Хотя никто из копов не осмеливался произнести вслух: «Негодяй получил по заслугам», однако ничто не мешало им так думать, подтверждая общее мнение взглядами и незаметными кивками. Ребус и Шивон занимались расследованием этого случая. Несколько версий и огромное число подозреваемых. Побеседовали с изнасилованной девушкой, с ее семьей и парнем, бывшим в то время ее бойфрендом. Беседы о судьбе Коллера обычно заканчивались одной и той же фразой: «Так ему и надо».
Тело Коллера было обнаружено возле его машины в боковой улице рядом с баром, где он работал. Никаких свидетелей, никаких находок при осмотре места преступления. Только одна любопытная деталь: часть его щеголеватой куртки была срезана каким-то острым лезвием. Это была черная нейлоновая куртка, фасоном напоминающая форменки пилотов ВВС, украшенная на спине вышивкой «СС Rider». Срезали именно эту часть, через дыру виднелась белая подкладка. Объяснению это не поддавалось. Либо это была неуклюжая попытка затруднить опознание личности убитого, либо между нейлоновым верхом и подкладкой было что-то спрятано. Анализ не обнаружил присутствия наркотика, что заставило полицейских лишь пожимать плечами да чесать в затылке.
Ребус видел в этом какой-то знак. Либо Коллер нажил себе врага, либо это было своего рода посланием, адресованным Кафферти. Но несколько встреч с работодателем Коллера нисколько не прояснили ситуацию.
— Это пятно на моей репутации, — такой оказалась реакция Кафферти. — Следовательно, либо вы ловите того, кто это сделал…
— Либо?
Но Кафферти мог и не отвечать. И так ясно, что если он первым доберется до убийцы, то будет последним, с кем доведется пообщаться тому при жизни.
Ухватиться было не за что. Расследование словно уперлось в глухую стену, и как раз в это время внимание сосредоточилось на другом — на подготовке саммита «Большой восьмерки», причем усердие большинства сотрудников, занятых в этом деле, стимулировалось дополнительной оплатой за сверхурочную работу. Появились и другие дела с жертвами — настоящими жертвами преступлений.Группа, расследовавшая убийство Коллера, распалась.
Ребус опустил боковое стекло, и в салон ворвалась струя прохладного воздуха. Он не знал, как быстрее всего доехать до Охтерардера, но помнил, что попасть в «Глениглс» можно через Кинросс, — этот путь он и выбрал. Два месяца назад он купил навигатор для своей машины, но до сих пор не удосужился прочитать инструкцию. Сейчас прибор с мертвым экраном лежал на пассажирском сиденье. В ближайшие же дни надо подскочить на ту станцию техобслуживания, где ему устанавливали CD-плеер, — пускай наладят. Ни на заднем сиденье, ни на полу, ни в бардачке он не обнаружил диска группы «Ху», поэтому, следуя рекомендации Шивон, поставил диск «Элбоу». Ему понравился заглавный трек «Лидеры свободного мира». Прослушав его, он нажал клавишу повтора. Солист, казалось, размышлял о том, что изменилось в худшую сторону со времен шестидесятых. Ребус в общем-то был с ним согласен, хотя рассматривал то, о чем пел солист, совсем с другой позиции. Ему казалось, что певец ратует за более кардинальные изменения; за мировой порядок, который пропагандируют «Гринпис» и Движение за ядерное разоружение; что он убежден в том, что двигателем истории является бедность. В шестидесятые, еще до армии, Ребус и сам был участником нескольких маршей, да и после армии тоже. Там, по крайней мере, можно было познакомиться с девушкой, ведь обычно после марша устраивались увеселительные сборища. Но теперь в его понимании шестидесятые были концом чего-то. Одного из фанатов «Стоунз» убили ножом во время концерта в 1969 году, и это наложило мрачную печать на все десятилетие. Шестидесятые дали молодежи ощутить вкус бунтарства. Они не верили в старый порядок и не скрывали своего неуважения к нему. И Ребус подумал о тех тысячах людей, которые прибудут в район «Глениглса», о том, что конфликт с ними неизбежен. Трудно представить, как все это будет происходить здесь, на этой земле, среди ферм и холмов, между реками и узкими горными долинами. Он знал, что именно удаленность и обособленность «Глениглса» послужила главной причиной выбора его местом проведения встречи. Здесь лидеры свободного мира будут чувствовать себя в безопасности; ничто не помешает им скрепить подписями решения, которым и так уже следуют повсюду. Из стереосистемы неслись голоса рок-музыкантов, певших о том, как люди карабкаются по оползневому склону. Ребус представил себе, как это происходит, и картина оставалась перед его мысленным взором до тех пор, пока он не доехал до окраины Охтерардера.
Он был уверен, что никогда прежде здесь не бывал, но место почему-то казалось ему знакомым. Типичный шотландский городок, без труда узнаваемая главная улица с отходящими от нее узкими боковыми улочками, проложенными так, чтобы людям было удобно ходить на работу и за привычными покупками. Небольшие частные предприятия и магазинчики. При всем старании Ребус не в состоянии был представить, что может подогреть здесь антиглобалистские настроения. Местный пекарь даже выставил на продажу несколько специально сделанных пирогов под названием «Большая восьмерка».
Ребусу вдруг припомнилось, что добропорядочных граждан Охтерардера подвергли проверке на благонадежность, выдав каждому нагрудный знак с именем и фамилией. Носить такой значок было обязательно, поскольку он служил как бы пропуском через баррикады, которые, вероятно, возникнут в городе. Но, как подметила Шивон, здесь царило какое-то зловещее спокойствие. Он увидел всего нескольких выходивших из магазинов покупателей да еще столяра, который, похоже, измерял окна, чтобы забить их защитными досками. Встречные машины были в основном покрытыми грязью внедорожниками, проводившими значительно больше времени в полях, чем на автострадах. У одной женщины, сидевшей за рулем такого внедорожника, на голове был намотан платок, каких Ребус не видел с глубокого детства. За две минуты он пересек городок и поехал по направлению к шоссе А-9. Он уже миновал три поворота и сейчас во все глаза смотрел на дорожные указатели. Тот, что был ему нужен, висел рядом с пабом и указывал на проселочную дорогу. Ребус рванул по ней мимо оград и прогонов для скота, потом по краю относительно современного микрорайона. Вдали замаячили горы. Через считанные минуты он снова оказался за пределами города. По обе стороны проселка тянулись аккуратные живые изгороди, чиркавшие о борта его машины, если ему случалось прижиматься к ним, давая проехать трактору или развозному фургону. С левой стороны виднелся небольшой лесок, на который указывала стрелка дорожного указателя с надписью «Лоскутный родник». Он помнил слово «лоскутный» с детства — иногда мама готовила на десерт горячее липкое блюдо, которое почему-то называла «лоскутным» пудингом. Оно было сладким и темным и по вкусу и консистенции напоминало рождественский пудинг. При этих воспоминаниях у Ребуса заурчало в животе от голода. После похорон он очень ненадолго задержался в отеле, перекинулся парой слов с Крисси. Она обняла его так же, как ранним утром, когда он приехал к ним домой. За все годы, что он ее знал, им нечасто доводилось обниматься. В прежние дни он по-настоящему был увлечен ею, но в сложившейся ситуации должен был проявлять сдержанность. Она, казалось, чувствовала это. А потом на их свадьбе, где он был шафером, она во время танца с озорством дунула ему в ухо. Позже, когда у них с Микки случались размолвки и они разбегались, Ребус всегда держал сторону брата. Ему следовало позвонить ей, сказать что-то, но он от этого уклонялся. И когда Микки вляпался в это грязное дело, за которое получил срок. Ребус ни разу не навестил Крисси с детьми. Мало того, он и самого Микки навещал не так уж часто во время отсидки, да и после.