Перекрёсток двенадцати ветров
Шрифт:
Похожих на себя людей - светлокожих, светлоглазых, рослых - она увидела первый раз совсем недавно. И долго следила за ними - не с какой-то целью, а просто забавляясь и обдумывая этот факт. Три мальчика и девочка были совсем как она, ещё одна девочка походила и на местных, и на неё. Когда этих людей обидели хунхузы, Елена Первакова помогла им и ушла в свои места,перестав интересоваться людьми и не ожидая, что они придут на её территорию. Когда же они пришли, то это её не заинтересовало, она бы и внимания второй раз не обратила… не напади на людей твари.
А потом случилось то, что случилось. Не такая уж необычная вещь, много раз происходившая во все времена у разных народов и названная "шоковой терапией". Когда незнакомый мальчишка прикоснулся к ней, а потом упал на колени, и в его голосе прозвучали боль и мольба, смешанные с надеждой - Елена Первакова пришла в себя раньше, чем поняла, что именно он ей говорит…
… - И здесь ты жила?
– Рат осмотрелся, присел на шкуры, поставил рядом карабин. Женщина села рядом, тут же взяла в ладони руку сына, и тот, помедлив, привалился к её плечу, хотя сам был чуть ли не выше её и, закрыв глаза, замер.
– Это твои друзья?
– с улыбкой спросила она, глядя, как остальные ребята рассаживаются вокруг, родко оглядываясь.
– А это, по-моему, Оксана?
– Да, тёть Лен, - Ксанка, которой Егор помог устроиться, кивнула.
– А вы ничуть не изменились…
– А ты наоборот очень изменилась… Так выросла… А ты, мальчик… - она внимательно взглянула на Егора, который сел прямо и взглянул на женщину с каким-то вызовом.
– Ты не…
– Я ваш племянник, - сказал Егор, - сын брата вашего мужа…
– Это Егор, ма, - сказал Рат, не открывая глаз и потираясь щекой о плечо женщины.
–
А это Сашка и Светка, они тоже мои друзья… Ма, я тебе потом всё-всё расскажу подробно, всё-всё… Ма, - он вдруг открыл глаза и испуганно отстранился, - ма, а ты со мной пойдёшь домой?!
Вместо ответа женщина погладила сына по волосам и покачала головой:
– Как же ты жил без нас… без меня…
– Жил… - Рат смущённо повёл плечом.
– Жил и жил. Ма-ам… - и он снова без малейшего смущения привалился к матери.
– Неужели три года прошло?
– она покачала головой.
– И я все три года… А Слава…
– Тёть Лен, что было, то прошло, - решительно сказала Ксанка.
– Теперь всё будет хорошо.
– Да, - как эхо, откликнулась женщина, - теперь всё будет хорошо…
Возвращение
Волки провожали свою старшую до того места, где начался спуск с плоскогорья. Там они остановились у края, выстроившись в ряд, и женщина, остановившись, долго и печально-неотрывно смотрела на животных, глядящих вниз - казалось, что волки кланяются. Наконец Рат коснулся руки матери:
– Пошли, ма…
– Да, пошли, - она встряхнулась и улыбнулась со вздохом: - Я ведь ничего не забыла… Они все эти годы были моими друзьями и охраной… и неплохими друзьями и охраной. Мне не хочется бросать их.
– Можно их навещать, - заметил Сашка. Женщина покачала головой:
– Это не в гости сьездить… Ну что ж, идёмте…
…Рат не отходил от матери, но даже Светка не дулась, хотя по временам вздыхала. Всё изменилось вообще, хотя они шли по той же тайге, ночевали в шалашах и охотились. Может быть, потому что теперь уже было совершенно точно ясно - они идут домой, и признаки этого дома даже высвечивались по вечерам на небе?
– Я ему завидую, - сказал Егор Ксанке, когда они вечером сидели возле ручейка, на котором разбили лагерь. Ксанка теперь всё чаще ковыляла с самодельным костылём, особенно на ровных местах, и, хотя это сильно замедляло продвижение, никто не злился - все понимали, как ей надоело быть грузом.
– А твоя мама?
– Ксанка убрала со лба чёрные волосы.
– Ты никогда про неё не говорил… Егор подобрал несколько галек, подбросил их в руке, просыпал, подвигал ногой.
– А что про неё говорить?
– нехотя сказал он.
– Она жена моего отца. Родила меня, потому что он так хотел. И всё.
– Ты её не любишь?!
– почти ужаснулась Ксанка. Егор посмотрел на неё:
– Я бы… - с трудом сказал он.
– Я бы хотел её любить. Очень хотел бы. Но как можно любить красивый кусок камня? Любоваться им, восхищаться им - можно, а любить…
– Так не бывает, - уверенно сказала Ксанка.
– Не бывает, чтобы мать не любила сына, а он - её. Даже если она дерётся, например, то всё равно…
– Она не дерётся, - углом рта усмехнулся Егор.
– Она просто меня не замечает, когда я дома… Поэтому я завидую Ратмиру. И ещё много почему… А ты меня познакомишь с родителями, когда мы вернёмся?
– Конечно!
– просияла Ксанка.
– Только они у меня совсем простые…
– Это хорошо, - заключил Егор… - Сань, ты можешь поговорить со мной серьёзно?
Светка присела возле Сашки, который чистил "маузер" и отвлёкся лишь на секунду:
– Ну могу.
– Сань, я в него совсем влюбилась.
– Совет да любовь…
– Сань, ты обещал серьёзно!
Сашка отложил пистолет и вздохнул:
– Он отличный парень. Если ты не испортишь ему жизнь, в чём я сомневаюсь, то можно сказать, что тебе повезло. Такой разговор тебя устраивает?
Светка обрадованно закивала, потом снова озаботилась:
– А он меня любит?
– и тут же себе ответила: - Любит. Он меня знаешь как называет?
– Змея?
– предположил Сашка, снова дотянувшись до пистолета.
Светка вскочила, гордо фыркнула и удалилась. Но почти тут же высунулась из-за ближайшего дерева и значительно сказала:
– Семисветик, вот как.
– Несусветик, - буркнул Сашка и, не выдержав, рассмеялся. Вскочил на ноги, подпрыгнул и прошёлся колесом. Огляделся - не видел ли кто несуразной и смешной для солидно-го четырнадцатилетнего человека выходки?