Шрифт:
Татьяна Степанова – подполковник полиции, потомственный следователь с престижным юридическим образованием, поэтому в се книгах следствие ведут профессионалы.
Из-под пера автора вышло 40 романов, проданных суммарным тиражом более 8 миллионов экземпляров.
Права на издание детективов Татьяны Степановой проданы в Германию и Польшу.
По книгам «Готическая коллекция» и «Темный инстинкт» сняты телевизионные
Главную роль в последнем исполнила Любовь Казарновская. Романы писательницы позволяют читателю побывать в литературной «комнате страха».
Таинственные убийства, почти осязаемая атмосфера преступления, томительное и тревожное ожидание чего-то неведомого, пугающего…
Глава 1
Щенки
Под железным потолком горела тусклая лампочка без абажура. В гараже пахло бензином и рвотой.
Полный рыхлый мужчина, давно разменявший пятый десяток, сидел в круге света от тусклой лампы. Его крепко-накрепко привязали к стулу, замотав руки и ноги скотчем.
Он находился в гараже – он это понял, когда с трудом открыл глаза, очнувшись от долгого обморока, вызванного ударом по голове сзади. Собственно сам момент удара он не помнил. Память сохранила лишь смутную картинку, как он подрулил к своему загородному дому и нажал на пульт ворот гаража. Но пульт отчего-то не сработал, и ему пришлось выйти из машины, чтобы открыть гараж вручную. Это последнее, что запечатлелось в его памяти – темнота летнего вечера, пряного и прекрасного после Великого Карантина, и свет фонаря.
Дальше – просто тьма.
И вот – сумрак, лампочка под железным потолком. Гараж.
Не его гараж. Он понял это сразу, как только огляделся, поворачивая голову, пульсирующую тупой болью.
– Я прошу у тебя прощения.
Голос хриплый, до крайности взволнованный. Почти истерический голос – мужской. Но в нем какие-то бабьи нервные ноты.
– Я умоляю тебя простить меня.
Примотанный скотчем к стулу мужчина не видел говорящего – тот стоял позади. Обхватил его за горло, насильно запрокидывая голову назад, рванул так, что чуть шею не сломал. И когда привязанный к стулу заорал от неожиданности, боли и страха, засунул ему в рот, чуть ли не в самое горло, пластиковую бутылку, наполненную водкой.
Может, и еще чем-то, кроме водки.
Привязанный к стулу едва не захлебнулся, забился, пытаясь повернуть голову и вытолкнуть изо рта горлышко бутылки. Его мучитель вроде как отпустил его. Но в следующую секунду пальцами зажал ему плотно нос, заставляя снова открыть рот широко, и водка лилась, обжигая гортань и пищевод.
Привязанного к стулу вырвало.
Но это помогло мало. Достаточное количество алкоголя попало ему в желудок. И он уже чувствовал, что пьян. Было и еще что-то не так с этой водкой… Кроме жара опьянения он ощущал пугающую скованность во всем теле. Перед глазами все плыло.
Какие странные звуки…
Кто-то скулит…
Словно жалобный плач…
Или это галлюцинация? Морок?
– Я прошу у тебя прощения, – снова повторил хриплый голос у него за спиной. – И ты должен, обязан меня простить.
Говоривший сделал шаг и вышел из тени. Обошел стул с привязанным к нему мужчиной и встал перед ним.
Он больше не скрывался.
Он позволил себя увидеть.
И это наполнило сердце привязанного леденящим страхом.
Хотя в облике его мучителя, его похитителя не было ничего инфернального, ужасного.
На первый взгляд – заурядный человек.
Самый обычный мужчина.
– Прости меня.
Он смотрел на свою жертву – прямо в глаза и произносил это нервно, но так искренне, так страстно, что… его жертва просто не могла не прислушаться к этому тону, к умоляющей интонации.
И взгляд…
– Ну, хочешь, на колени перед тобой встану?
Мучитель медленно и грузно опустился на колени перед привязанным к стулу. Перед напуганной, обреченной на муки и смерть жертвой.
– Вот, видишь? Я на коленях перед тобой. И умоляю о прощении. Думаешь, мне легко сейчас?
Пауза. Только хриплое прерывистое дыхание привязанного к стулу.
– По-твоему, я сумасшедший?! Отвечай!
– Я… я не знаю… нет…Что вам от меня надо?!!
– Мне от тебя надо все. – Мучитель смотрел на него почти жалобно. – И я бы никогда этого не сделал. Все это так дико… Я и сам это признаю. Дико… жутко… глупо… так глупо… Но я ничего не могу сделать, понимаешь? Я должен! Я обязан. Она так сказала…
– Кто она?
– Она… она не простит, если я отступлю сейчас или пойду на попятный. Она так сказала мне – либо ты… либо они. Ну конечно же они… конечно вы… ты… Не я же.
Привязанный к стулу смотрел на него. Он не понимал этого бреда. Все казалось ему страшным сном, кошмаром… Только вот…
В кошмарах не воняет собственной рвотой, испачкавшей дорогую рубашку, запятнавшей стильный галстук.
И эти звуки…
Скулеж… плач…
– Прости меня, мой друг, – сказал мучитель, который не был ему другом.
Он поднялся с колен. Достал из кармана куртки мобильный. Включил камеру на съемку. И поставил мобильный на полку гаража, чтобы у камеры был самый лучший ракурс.
Затем направился вглубь пустого просторного гаража – во мрак. И через минуту появился в круге света с плетеной корзинкой.
В корзинке – щенки. Маленькие, еще слепые. Два черных щенка, отнятых у приблудной прикормленной дворняжки, которую пришлось отравить крысиным ядом, потому что она – мать к своим новорожденным деткам никого не подпускала.
Привязанный к стулу видел, как его похититель достал обоих щенков из корзинки. Они скулили, пищали, сучили крохотными лапками, когда он держал их на весу, словно любуясь ими и показывая их своей жертве.
А потом он крепко, очень крепко начал сжимать кулаки, смыкая пальцы на шеях обоих щенков.
Они пищали, скулили, плакали…
А он медленно душил их на глазах своей потрясенной жертвы.
Когда щенки затихли, он аккуратно положил их снова в корзинку.
– Вот так. А тебе любопытно было на это смотреть? – спросил он тихо свою жертву.
– Ублюдок… садист… сссволочь! – Привязанный к стулу на миг позабыл даже собственный страх. – Что ж ты творишь?!
– Это только начало. Первый шаг. – Его мучитель грустно поник головой. – Она говорит – чем больше мучений, слез, страданий, боли – тем лучше. Тем крепче. Надежнее. Понимаешь – надежнее! А это самое главное.