Перекресток времен. Дилогия

Захаров Андрей Николаевич

Постепенно Николаю наскучил непонятный для него разговор. Он уже пожалел, что здесь появился. Складывалось такое ощущение, как будто пришел в восточную лавку, а в ней два турка или араба разговаривают на своем языке и договариваются, как бы получше облапошить доверчивого кафира-гяура (немусульманина). Антоненко захотелось встать и уйти. Но в этот момент произошло событие, которое изменило ситуацию.

В отличие от Николая, сидевший поначалу спокойно Баюлис, вдруг напрягся и весь превратился в слух. Но он почти не слушал слова Иллайюка, а ловил каждое высказывание шамана Даро. И вот, в момент, когда шаман замолчал, подбирая нужное для ответа слово, Яниса Людвиговича прорвало. Он громко и четко произнес несколько слов на языке дикарей. Шаман и его сородич застыли как изваяния. На их лицах и в глазах читались изумление, страх и восторг одновременно. Не меньшее удивление отразилось на лицах Иллайюка и Луки. Пришедший в себя Даро что-то негромко спросил у Иллайюка показывая пальцем на врача. Едва получив ответ, дикари вскочили и тут же упали на колени в глубоком поклоне перед Баюлисом, громко бормоча понятные только им слова. От неожиданности Баюлис поднялся и сделал шаг назад. Его лицо источало мальчишескую радость, как будто он сейчас разгадал самую заветную тайну. От переполнявших его чувств, Янис Людвигович не мог проронить ни слова, только открывал

рот и махал перед собой руками.

Первым очнулся Николай и тут же обратился к Иллайюку:

— Что спросил шаман на счет доктора и что ты ему ответил?

— Он спросил: "это сын богов?" — машинально произнес верховный жрец. — Я только сказал: "да". И все…

Иллайюк больше ничего не успел сказать. К Баюлису вернулась нормальная речь. Он вдруг ударил себя сначала по щекам, а затем по коленям и присел, прямо как в фильме "Кин-дза-дза". Только вместо "Ку!", громко рассмеялся и стал трясти Антоненко за рукав:

— Коля! Это — латынь! Черт меня подери! Латынь это, Коля! ЛАТЫНЬ!

— Что?! Какая латынь? Откуда?! Ты нормальный, Янис, с тобой все в порядке?! — не понял Антоненко.

— Самая что ни есть настоящая! — радовался как ребенок Баюлис. — Но только не наша, классическая, а древняя! Архаическая! Еще римская или до римская! Но это — латынь! Я в институте учил, да и потом изучал, по работе и ради интереса!

— Ничего себе, мы попали! Но откуда?!

— Сам не пойму. Но после всего, что с нами произошло, я уже мало чему удивляюсь. — Баюлис немного успокоился. — Надо будет Даро расспросить. Может, прольет свет на эту тайну.

— Так. Все понятно. — Антоненко принял серьезный вид. — Янис Людвигович, поскольку вы теперь стали сыном бога этого племени, то вам и карты в руки. Слушайте задачу. Раскрутить их на вопрос: куда делись наши пропавшие ребята. Даю два дня. Больше не могу. Обещай им что хочешь, но чтобы наши хлопцы были здесь живыми и, по возможности, здоровыми. Действуйте…

Баюлису и Иллайюку хватило гораздо меньше времени, чтобы узнать о судьбе исчезнувших новороссов. Уже на следующее утро шестеро дикарей во главе с Даро и в сопровождении молодого жреца Лукки, нагруженные подарками и продуктами, покинули Нефтегорск, углубившись в джунгли.

* * * Почувствовав жидкость на губах, Ольховский сделал машинальный глоток, настолько пересохли рот и горло. Она была очень соленой и густой. От этого еще больше хотелось пить. За первым, последовали второй и третий глотки. "Все. Больше не могу. Хуже морской воды. Сплошная соль!". Он попробовал набухшим языком вытолкнуть остатки жидкости и стиснуть зубы. Но чьи-то руки сильно надавили на особые точки на скулах и открыли рот. Снова пришлось глотать эту противную соленую жидкость. Как ни странно, но после этого, ему немного полегчало. Через некоторое время Александр смог даже облизнуть губы и попытаться открыть глаза, дернув веками. На большее сил не хватило. Но и это уже прогресс, учитывая, что совсем недавно он вообще ничего не чувствовал, словно каменный истукан. Мозг также находился в отключенном состоянии. Потихоньку, отходя от паралича, появились какие-то мысли. А если я думаю, значит, я живу! В голове начали вырисовываться события последних дней. Его группа, состоящая из двух новороссов, трех уанка и десяти проводников гуаро, обследовала отвоеванные земли. Им удалось обнаружить новые нефтяные пятна, еще большие по размерам, чем ранее указанные Кхуко. Казалось, что стоит копнуть немного поглубже и попадешь в гигантское подземное нефтяное озеро. Руководство начало строить планы об установлении простейших буровых вышек и помп для выкачки нефти. Кто-то даже заикнулся о строительстве, в будущем, нефтепровода до Нефтегорска. Кроме нефти нашли и месторождение железосодержащей глины. Местные джунгли сильно отличались от того леса, что окружал Новоросск, а тем более от любимых русских рощ с березками. Здесь все поражало. Лес состоял из нескольких ярусов — этажей. Отдельные деревья поднимались на высоту на десятки метров и достигают в обхвате нескольких метров. Деревья, кустарники, папоротники и лианы образовывали такое дикое переплетение, что трудно разобраться, какому дереву принадлежат те или иные ветви, листья, цветы или плоды. Эти заросли образуют настоящую зеленую стену, через которую нельзя просто идти, а надо прорубаться. Казалось бы, здесь, рядом с экватором, должно быть обилие света. Но в тропическом лесу не увидишь солнечного луча — так густо и плотно переплетение буйной растительности. Влажный и жаркий мрак, где трудно дышать из-за вредных испарений, — таков микроклимат Сельвы. В этих местах опасность подстерегала путешественника на каждом шагу. Первыми, с кем они столкнулись, это — насекомые. Русские комары по сравнению с ними показались просто ангелами. Маленькие пчелы облепляли с головы до самых пяток, словно намазанного медом. Они не жалили, но нагло лезли в нос, глаза, уши, кишели по всему телу и отвратительно хрустели под руками. Гораздо опаснее их — осы-убийцы. По размеру они превышают наших обычных ос примерно в три раза. Один укус этого насекомого может оказаться смертельным. На привале особенно докучали москиты. Их укусы причиняли такой нестерпимый зуд, что мутился разум, а расчесанный укус гноился и долго болел. Муравьи, термиты и ядовитые пауки также доставляли много неприятностей на ночлеге. Амазония — рай для огромного количества змей. Только успевай смотреть по сторонам, чтобы ни на кого не наступить или чтобы на тебя сверху не свалилась ядовитая гадина. И конечно же самым опасным для человека являлся царь джунглей — ягуар. Ведь эта кошка, даже смертельно раненная, в последнем прыжке может разорвать в клочья своего двуногого врага. Но все же, благодаря охотникам-гуаро и метким выстрелам старшины Долматова, удалось подстрелить двух ягуаров, тела которых отправили в Нефтегорск. Конечно же, Ольховский и сопровождавший его старшина Долматов знали о нападениях дикарей, в результате которых гибли союзники, но Бог их берег. До вчерашнего дня. Пока они случайно не пересекли невидимую границу земель людей-призраков. Все случилось ранним утром, когда их небольшой полевой лагерь еще спал. По периметру разместили несколько небольших костров, для отпугивания незваных гостей, огонь в которых всю ночь поддерживала пара дежурных. Хоть гуаро и отличные охотники, и были настороже, но и они не смогли вовремя обнаружить опасность. В момент, когда Ольховский приподнялся со своего вещмешка, разбуженный случайным громким криком птицы, ему в шею ударила стрела, словно комарик укусил. Последнее, что промелькнуло перед глазами —

тела двух гуаро. Один, стоял на коленях, держась руками за небольшой дротик, торчащий из груди. Конец дротика уперся в землю и не давал ему упасть. Стеклянные глаза воина смотрели куда-то вверх, а изо рта шла пена. Второй дежурный неподвижно лежал в одном из костров. Что произошло с другими членами его группы, он не успел узнать, так как темная пелена закрыла глаза, а сознание отключилось. После выпитого соляного раствора Саша Ольховский почувствовал себя лучше. Даже смог осмотреться вокруг. Они, по-прежнему, находились в дикой сельве. Привал дикарей закончился, и их понесли дальше. Действительно, что понесли. Как добычу после охоты. Под связанными лианами руками и ногами была протянута большая толстая палка, которую несли четыре дикаря. Двое впереди и двое сзади. Как успел заметить Александр, в роли добычи было только пятеро. И все — белые. Он, Долматов и трое уанка. По-видимому, всех гуаро дикари убили и бросили на месте убийства на растерзание местной живности. От такой мысли он даже передернулся. Что?! Передернулся?! Значит, все тело обрело былую подвижность и Александр теперь мог пошевелить даже последним пальцем на ноге! И пошевелил! Все! Живой! Разные мысли все чаще стали его посещать, но самая главная — как выбраться из плена! Если боль сначала не чувствовалась, то теперь руки и ноги постоянно ныли. Ольховский даже испугался, что из-за стягивающих лиан они вообще не смогут работать. На следующем привале, ближе к вечеру, он попытался ими пошевелить и, в качестве отчаянного шага, протянул связанные руки к одному из присматривающих за ними дикарю. На удивление и к большой радости Александра, дикарь понял его. Достав небольшой обсидиановый нож, он легко перерезал лианы, связывающие руки и ноги Ольховского. При этом, даже улыбнулся. Александр был в шоке. Выходило, что дикари уже не боялись, что он куда-то сбежит и давали ему полную свободу действий. А куда бежать-то? Кругом дикая сельва! Оставалось одно — только ждать. Один не уйдешь. Рядом твои товарищи, которые, кстати, тоже начали оживать! На следующий день, Ольховский и другие пленники уже самостоятельно шли к неведомой цели, вслед за своими хозяевами. На первый взгляд их никто не контролировал, но стоило одному из воинов-уанка ступить в сторону от тропы, как на его пути возникал невысокий дикарь, весь обвешанный зеленью. Ткнув небольшим дротиком в грудь пленника, он аккуратно направлял его "на путь истинный". Таким образом, в пути они провели три дня. На последнем ночлеге к ним присоединилась еще одна группа дикарей, ведущая троих воинов-диверсантов из группы Бажина. Ольховскому и Долматову удалось перекинуться несколькими фразами, пока их охранники отвлеклись.

— Саша. Ты что-нибудь понимаешь? Почему нас не убили как гуаро?

— А их всех убили, Пантелей Егорович? Я видел только двоих. — на вопрос Долматова тихо спросил Ольховский.

— Всех. Даже уже мертвым горло перерезали. Как говорил Олег Васильевич, контрольный дорез делали. — качнул головой Долматов. — Лично видел. Я сначала дернулся за автоматом, да мне в спину стрелу вогнали. Глаза видят, а ничем пошевелить не могу.

— Это яд. Парализующий. Но почему только нас, белых? А гуаро — резать? — не понял Ольховский.

— Гуаро — местные. А мы, белые — чужие. Интересно дикарям стало. Вот и оставили нас в живых. — просто ответил Долматов. — У нас так на границе было. Постоянно пшеки-поляки — контрабандисты лезли, уже надоели. А вот когда начала немчура попадаться — тогда интереснее стало! Что-то тут не так! Видно нужны мы им, но для чего?!

На четвертый день ступили на каменную тропу. Если до этого весь их отряд, состоящий из восьми пленников и четырех десятков дикарей (Ольховский успел пересчитать), передвигался только звериными тропами, то сейчас все походило на нормальную человеческую дорогу, выложенную в дремучих джунглях. В голове даже не появлялась мысль о побеге, хотя на ночевках была возможность об этом договориться. Все действовали словно зомби: нас гонят — мы идем. Но куда? А куда нас гонят! Ощущение такое, словно ты и твои друзья по несчастью — человеческое стадо баранов, которое бредет под кнутом пастуха. Даже противно стало. Но при этом, ничего сделать не можешь! Все желания как будто чем-то перекрыты. Карма, или как там Максим говорил, файлы закрылись и все! Финита ля комедия! Сушите весла, мы приплыли, господа-товарищи!

А откуда здесь камни для тропы? В этих лесах нет камней! Только в Андах! Но судя по окружающей местности, флоре и фауне, с гор они уже давно спустились. Кругом одна низменность. И к тому же — болотистая. Разных гадов развелось в превеликом множестве, да и мошкара заела, спасу нет.

Наконец-то, впереди, показались стены древней крепости. Древней, потому, что за ней никто не следил. Стены обветшали и частично разрушились. Все проросло травой и различной растительностью, через которую едва угадывались былые укрепления. Но зайдя за крепостные стены, они увидели нечто.

— Настоящий город! — не удержался Ольховский.

— Прямо как Новоросск, когда мы туда пришли! — вторил ему Долматов.

В отличие от них, оставленные в живых шестеро воинов-уанка только удивленно раскрывали рот. Такого они никогда не видели.

Куда не посмотри, повсюду возвышались каменные строения и не с одним, а с двумя или даже тремя этажами. Между домами проходили прямые улицы, имелись небольшие площадки с действующими фонтанами посередине! Почти на каждом перекрестке улиц стояли различные скульптуры, очень похожие на античные. Но все это ужасно заросло зеленью джунглей и было загажено птицами. Складывалось впечатление, что здесь когда-то жила развитая древняя цивилизация, но со временем она исчезла или деградировала. Пока их вели в центр города, почти из каждого дома, c каждого этажа, выглядывали дикари. Молодые и старые. Но они не кричали и не улюлюкали, а только смотрели с удивлением и интересом.

А вот и широкая площадь. Это даже не площадь, а набережная! В центре города имелось довольно большое озеро, в котором, словно плавающий, находился остров с возвышающейся в центре пирамидой. Пирамида была огромна, в несколько ярусов. Но это то, что сразу бросилось в глаза своим величием. На набережной, новороссы увидели встречающую их делегацию. Это была верхушка местных дикарей. В отличие от простых воинов, они имели одежды из шкур ягуаров, кайманов и других животных джунглей, а также яркие головные уборы из перьев птиц и золотые украшения. Правда, золотишко было средненьким, и не шло ни в какой сравнение даже с золотом уаминка или уанка. Кроме того, у каждого аборигена в носу был вдет золотой кругляшок, похожий на древнюю монету. В зависимости от статуса, он был большим или малым. Если окружавшие их дикари преклонили колено, то вожди только поклонились в неглубоком поклоне. Теперь Ольховский смог разглядеть этот народ без боевого камуфляжа. Все дикари были небольшого роста, худощавые, с кожей светло кофейного цвета и каштановыми длинными волосами, заплетенными в косы. Но с европейскими чертами лица и серо-зелеными глазами! А у некоторых, особенно у верхушки, даже голубыми!