Перекресток

Синякин Сергей Николаевич

Одна страничка была посвящена спорту. Прошел финал межзвездного кубка по футболу имени Пеле. Легендарный "Спартак" уступил в финале малоизвестной команде с Эльдорадо со счетом два-три. В Море Ясности прошли очередные соревнования селенистов, гонки на звездных парусниках, как и ожидалось, вновь выиграл некто Гампл с планеты Ксемос, как явствовало из текста, не в первый и, надо было думать, не в последний раз, ставился вопрос о создании Планеты Состязаний, где бы могли проводиться соревнования разумных рас.

Если бы не тексты, то "Комсомолка" показалась бы обычной

газетой, разве что политике в ней было уделено удивительно мало места. Вот о сравнительном языкознании звездных рас в газете говорилось, развитию нанотехнологий было уделено немало внимания. Вполне серьезно обсуждались вопросы космической инженерии. А о политике почти ничего не было. Ну, встретился член Мирового Совета с Полномочным послом планеты Саула, но какие вопросы обсуждались на этой встрече, не сообщалось. На последней странице с фотографии позировал какой-то полуощипанный страус, а может, это была страусиха, демонстрирующая таким же страусам свои прелести. Фотографии в газете были четкие, объемные, трудно даже было сказать, каким способом поддерживался этот эффект присутствия. Кроме того, на последней странице чернели ряды сайтов Большого Всепланетного Информатория, на которых можно было найти более подробную информацию.

Баскунчак задумчиво свернул газету. И вовремя он это сделал, соблазнительная официанточка уже принесла ему большую кружку пенистого янтарного пива и на специальной одноразовой тарелочке кальмаров и средних размеров воблу, которую надо было чистить самому. Для отходов поставлена была еще одна тарелочка, но уже не пластиковая, а картонная.

И что же из всего произошедшего вытекало? Задумавшись, Баскунчак даже забыл уделить внимание девице. Видно было, что официантке это не понравилось. Фыркнув, она пошла в павильончик, нахально покачивая бедрами, но Баскунчак даже не глянул ей вслед.

Получалось так, что Баскунчак стал невольным участником неизвестно кем задуманной игры. Правда, игра эта была довольно увлекательной и захватывающей, но тратить на нее время было бы не слишком разумным. И пусть этот самый Былицкий делает что угодно, смеяться над Баскунчаком он не будет. "А собственно, с чего ты взял, что над тобой собираются смеяться?
– вновь спросил себя Баскунчак.
– В такой ситуации легко ошибиться. Ну, придумал себе человек мир, в котором хочется жить, а ты по чистой случайности в это дело влез. Ну и что с того?"

В этой версии, конечно, было свое здравое зерно. Не предполагать же, что весь этот мир не создан воображением известных фантастов, а существует на самом деле. Тогда все получалось. Все сходилось, и у задачи в учебнике был единственный ответ. У богатых, как известно, свои привычки. Будь у него, Баскунчака, такие деньги, он постарался бы их потратить более толково. Впрочем, смотря сколько денег. Когда их много, можно потратить и на подобные развлечения, знать бы только, в чем именно они состоят. Увидеть бы Жилина, потребовать от него объяснений.

Вобла была икряной. Пиво холодным. Да и жара постепенно спала. Как-то незаметно синеву небес затянули облака, которые спрятали землю от палящих лучей солнца. Волга сразу же утратила свои цвета, только желтым золотом светился противоположный песчаный берег, на который еще падали солнечные лучи. Низко над землей на ту сторону с характерным стрекотом прошел вертолет, покачивая раздвоенным хвостом. На остановке у речного вокзала открыл двери троллейбус.

Совсем неожиданно из него выскочили несколько парней.

Конфликт, судя по всему, начался еще в троллейбусе, а происходившее на остановке было неизбежной развязкой. Трое накинулись на одного, но посочувствовать жертве Баскунчак не успел. Молодой паренек в синей линялой футболке и джинсах безответной жертвой себя не считал, к тому же он довольно умело владел какими-то хитрыми приемами. Вскоре двое из нападавших уже лежали на земле, а третий, постоянно оборачиваясь, с перекошенным от страха лицом бежал к дверям речного порта, откуда уже спешили дюжие охранники в униформе. Дожидаться их умелый боец не стал. Он неторопливой трусцой пробежал мимо столиков, убедившись, что за ним не гонятся, остановился и нарочито медленно, независимо направился в сторону широкой лестницы, каскадами спускающейся к Волге.

Нападавшие, окруженные толпой охранников, что-то объясняли, размахивая руками. "Обычная история, - подумал Баскунчак, - кто-то чего-то сказал, а кому-то эти слова не понравились. Как в анекдоте. Хороший сегодня денек, сказал медвежонок. Прекрасный денек, согласился ежик. Вот так, слово за слово, ежик и получил по морде".

Он неторопливо допил пиво, прислушался к себе и кивнул официантке, чтобы посчитала заказ. И опять поразился смехотворности суммы, названной официанткой.

Расплатившись, он неторопливо побрел к лестнице, но вовремя вспомнил, что забыл на столе газету. Вернувшись, он свернул газету в трубочку, бросил в рот солоноватую щепотку кальмаров и пошел в прежнем направлении.

Возвращаться в гостиницу почему-то не хотелось.

Он не стал подниматься по лестнице, а побрел по набережной, вверх по течению Волги, и вскоре вышел на дикий пляж. Некоторое время он смотрел сверху на купающихся, испытывая острую зависть и сожаление о забытых дома плавках, но потом заметил, что отдыхающие зачастую разгуливают по берегу в семейных трусах, совсем не смущаясь своего внешнего вида. Он спустился вниз и разделся. Его спортивные трусики на фоне широченных трусищ мужиков выглядели вполне достойно.

Вода в реке была прохладной и приятно освежала. Баскунчак поплавал немного, не теряя из виду одежды, оставленной на берегу, потом выбрался из воды и отправился к павильончику, рядом с которым курился голубоватым дымком длинный мангал. У мангала орудовал небритый волосатый кавказец в несвежей белой куртке и мятом белом колпаке. Кавказец успевал одновременно ловко переворачивать сразу несколько шампуров с сочно пузырящимися коричневатыми кусками мяса, посвистывать вслед длинноногим аборигеншам, идущим мимо шашлычной, и еще о чем-то гортанно переговариваться с таким же небритым сородичем, который выглядывал из дверей павильона.