Перекресток
Шрифт:
«Главное не раскрыть преступление. Главное – не дать ему совершиться».
Уступив требованию короля как можно быстрее восполнять ряды гвардейцев, из программы безжалостно вычищались часы распевания гимнов, строевой подготовки, цитирования Устава. Зато занятия по логике и практика осмотра места преступления стали преподаваться куда более тщательно.
Правда, в старую программу входило больше часов боевой подготовки, и их недостаток Феликс остро почувствовал в первый же год службы. Но он справился, и на самом деле – вполне гордился тем, чего удалось достигнуть за
И тем невыносимей была работа с Куртом.
В первый же день тот повёл себя так, будто Феликс – неопытный юнец, бестолковый и бесполезный. Бесцеремонно перебивал его на допросах, игнорировал идеи, критиковал.
Но с этим Феликс ещё бы мог смириться. А вот мириться с непрошибаемой тупостью было сложнее. С одной стороны – Курт беспрекословно следовал правилам. А с другой – вообще не хотел думать. Осмотр мест преступления проводился формально. В качестве основной гипотезы принималась самая очевидная. Опрос свидетелей превращался в попытки выбить признание, а допрос подозреваемых так и вовсе состоял из сплошных угроз… Единственное, что спасало Курта – безошибочное чутьё на тех, кому хамить нельзя. К сожалению, в список таких персон его молодой напарник не попал.
Так что трясясь в седле Снежинки, Феликс всё отчаяннее мечтал о том, чтобы случилось что-то, являющееся достаточным основанием прошения о новом напарнике. Что угодно.
За очередным поворотом дороги они наконец нашли то, зачем их сюда прислали и о чём говорили очевидцы.
Но реальность превзошла самые красочные описания.
В воздухе плотным облаком стоял невыносимый смрад. Запахи горелой шерсти, палёного мяса и мертвечины перебивали друг друга. Полуденное солнце усугубляло ситуацию с каждой минутой, а мухи дополняли отвратительную картину монотонным жужжанием.
«Боги, только бы не вырвало» – подумал Феликс, ясно представивший, какую лекцию ему тогда придётся выслушать. Впрочем, когда молодой гвардеец обернулся, с внутренним злорадством отметил, что напарник тоже побледнел.
Но допустить проявление слабости перед менее опытным офицером Курт не мог. Поэтому он решительно спрыгнул с упирающейся лошади, никак не желающей подходить ближе к зловонному месту преступления, взял бланк протокола осмотра, и, не дожидаясь, когда к нему присоединится Феликс, начал записи.
– Шесть трупов мужчин, две мёртвые лошади. Вот этот, судя по всему, кучер. Умер от ранения из лука в горло. Нападавших… нападавших было пятеро. У троих характер повреждений явно магического происхождения.
Отведя глаза от записей, Курт подошёл к обрывку ярко-рыжей ткани.
– Фрагмент формы мага огня Академии… Ну, тогда вообще всё понятно. Пятеро разбойников напали на повозку пиромантки, после чего были убиты в ходе самообороны. Маг была похищена либо сбежала, это мы узнаем после того, как свяжемся с ректоратом. Опознавательных знаков на бандитах нет. Даже если пострадавшая жива, вряд ли они с ней успели мило поболтать и представиться, так что сами они по себе действовали, или от кого-то, мы не узнаем. Так что наведем справки в Академии, и дело закрыто. Самый обыкновенный разбой.
Довольный собой, Курт быстро занёс данные в протокол, поставил подпись и личную печать.
Это, кстати, была еще одна его раздражающая черта – во всех простых случаях он старался подписывать протоколы сам, чтобы начальство видело, как много он работает. Уступал бланки он только если ситуация была неочевидной, и существовала вероятность ошибиться. Хотя традиционно напарники заполняли протоколы по очереди…
Феликс молча осматривал место преступления, почти не обращая внимания на Курта. Особенно заинтересовавшись деталями в отдалении от эпицентра взрыва, куда напарник глянул всего пару раз.
Внимание гвардейца приковало тело юноши, на удивление целое. Судя по одежде, он был из нападавших, вот только ни ожогов, ни серьезных ран у него не наблюдалось – только подсохшая лужа крови возле головы. Феликс присмотрелся: трупных пятен не видно. Осторожно пошевелил руку – холодная, но не окоченела.
– Эй, ну что ты там возишься! Тебе заняться больше нечем? Надо тут все привести в порядок и возвращаться. Ты что, трупов никогда не видел? Чему вас только учили…
Феликс никак не отреагировал на замечание. Вдруг заволновавшись, он достал из кармана маленькое зеркальце, припасённое для таких случаев, и поднёс его к носу юноши. А потом выпрямился, и едва сдерживая злорадство сказал:
– Курт, придётся тебе внести изменения в протокол. Трупов всего пять. И дело закрывать рано – у нас есть зацепка.
– Ты же понимаешь, о чём меня просишь? – командор внимательно смотрел Феликсу в глаза, пытаясь понять, насколько он серьёзен.
А Феликсу было вовсе не до шуток. Курт отказался вносить правки в протокол, утверждая, что подозреваемый – не жилец. Феликс воспользовался своим правом и подписал акт несоответствия. Теперь его слово – против слова напарника. Если удастся раскрыть дело, то можно подать прошение о замене Курта, по причине его недальновидности и попыток затормозить следствие. Вот только…
– Ваши с офицером Долетто протоколы расходятся. Он настаивает на закрытии дела, ты – на выделении дополнительных средств на расследование.
– Все верно.
– Если ты окажешься прав, и следствие приведёт к значимым результатам, тебя вполне вероятно ждёт благодарность. Но если ты ошибся, за пустую трату времени и средств по голове не погладят. А учитывая совершенно чёткую рекомендацию офицера Долетто о закрытии дела, всё это выглядит как попытка утереть нос более опытному коллеге. Очень дорогая попытка.
Пойми меня правильно. Я хорошо тебя знаю и доверяю твоему чутью. Но сейчас идут сокращения финансирования, и опрометчивое решение при наличии предельно четких рекомендаций о закрытии дела от опытного офицера могут стать серьезным пятном на твоей карьере и репутации. Вы с Франко так редко появлялись в городе, что о тебе почти никто ничего не знает, у тебя мало сторонников. А ведь это дело может всплыть при проверках и через год, и через десять лет… Может всё же есть более… рациональный способ разрешения ситуации?