Перелом
Шрифт:
Сам Карачев и его железно-дорожную станцию взяли за полчаса — основные силы немцев находились ближе к Брянску, а в самом городе были тыловые и штабные части, да еще пехотный батальон, что собирался на фронт. Когда в штаб доложили о захваченных трофеях, мне сразу вспомнился сорок второй, Восточная Пруссия — настолько их было много. И это неудивительно — Карачев был тыловой базой для фронта в сто километров. А такому фронту и так-то требуется много, а тут еще, похоже, фрицы накапливали запасы для очередного наступления. Жаль, почти без дизельного топлива, зато бензина — хоть залейся, да и снаряды для ста пятидесяти миллиметров будут нелишними.
Следом за танковой дивизией по проторенной дороге через брянские леса шла мотопехота, поэтому, как только в городе появилась первая пехотная рота, он был сдан ей, а танки стали вытягиваться из города на восток. Построившись в три колонны, дивизия по трем параллельным дорогам за два часа хода прошла еще тридцать километров и заняла линию Хотынец-Маяки-Горки, проходившую с севера на юг. Здесь мы шли уже по тылам, опорников не было, так что нас замедляли лишь встреченные колонны и гарнизоны в населенных пунктах — их требовалось разбить с наскока, оприходовать матчасть, собрать
До Орла оставалось километров шестьдесят — три-четыре часа хода. И только тут нас заметили — над колонной пролетела пара немецких истребителей, причем они уже явно разведывали крупное, но неизвестное соединение в своем тылу — самолеты летели на высоте не более трехсот метров, причем, когда разглядели, кто тут шастает по их тылам, рванули столь резко, что наши зенитчики промахнулись, и фрицы полетели разносить страшную весть — "русские танки рвутся к Орлу!!!". А нам только этого и надо было, в смысле не рваться, а на счет вестей. Брать Орел, крупный перевалочный пункт чуть ли не трех немецких армий, мы не собирались. Так — внести сумятицу в немецкие планы, оттянуть на юг несколько дивизий, хотя бы на денек-другой — и нормально. Так что, похозяйничав пару часов по немецким тылам, мы стали оттягиваться на юго-запад. Первые немецкие части, что попытались нас остановить "встречной" (по их мнению) атакой, были сравнительно легко разбиты — видимо, немцы в панике собирали все, что было под рукой — никак иначе не объяснить появление саперного батальона при поддержке роты танков и десятка самоходок. Причем танки были тройками и две четверки, еще с коротким стволом — явно тыловое охранение. Вот самоходки были уже новенькими Хетцерами — пленные потом рассказали, что их чуть ли не на лету сняли с состава и направили на защиту Орла. Хетцеры мы уже не любили, поэтому немецкие танки некоторое время еще дергались по полю, пока мы добивали самоходки в огневом мешке, куда сходу угодила эта колонна, слишком спешившая "отбросить" нас на запад. Потом к немцам подошли более серьезные силы — танковый батальон, пехотный полк, сколько-то артиллерии — мы особо не вдавались в подробности, так как были заняты постепенным отходом, как обычно — с короткими засадами и фланговыми контрударами по зазевавшимся небольшим подразделениям, что слишком отбились от основной массы — нетребовательность к дорогам по-прежнему играла нам на руку.
Тем временем воздушная разведка донесла, что с юга, через Шаблыкино, идет танковая колонна протяженностью пять километров. Вот это было серьезно. Как минимум танковый батальон, но уж слишком глубоко в "нашем" тылу — чуть ли не в пятидесяти километрах на юго-запад. Видимо, они собирались зайти в тыл и отрезать нашу дивизию от основных сил — немецкие самолеты, гады такие, уже разведали, что больших сил здесь у нас нет. Пока та колонна подвергалась ударам высотников, что ее как минимум задержит, а то и уменьшит процентов на десять. Но ведь у немцев таких колонн должно быть много. Да и про пехоту нельзя забывать — займет позиции, прорывайся потом через нее — поддержка штурмовой авиации-то тут слабовата. Так что мы ускорили вытягивание хвостов. К счастью, примерно в том направлении также было три маршрута, поэтому не приходилось толпиться на одной дороге и ждать, когда более уязвимые тыловые и штабные машины, а также БМП и вездеходы втянутся на новую дорогу — ведь все это время пришлось бы удерживать позиции, чтобы фрицы не ударили по хвосту, да и потом их фиг с него стряхнешь — вцепятся и не отпустят — ведь чем длиннее колонна, тем больше может произойти задержек — слетевшая гусеница, заглохший двигатель — соответственно, тем меньше ее скорость движения, в отличие от атакующих частей, которые более компактны, а значит более подвижны — даже если кто и заглохнет — потом догонит.
Так что тремя юркими змейками мы втянулись в проселочные дороги и под прикрытием арьергардных заслонов пошли на юго-восток. Немецкая колонна как раз подходила к Навле (деревенька у истоков реки Навля, не путать с городом Навля ниже по течению), как мы, вынырнув из лесного массива, ударили в ее голову и хвост — наши истребители отогнали немецкие самолеты, поэтому фрицы на время потеряли нас из виду. Бой на дороге Молодовое-Навля продолжался почти три часа — в немецкой колонне было десять Тигров, которых еще надо постараться подбить, особенно когда они прячутся за деревьями — взрыватели наших кумулятивов были излишне чувствительны, и порой срабатывали даже от веток, не говоря уж про стволы деревьев. А бронебойными брать тигров в лоб — только стволы пачкать. Дело решили удары штурмовиков, которые счистили с Тигров их пехотное прикрытие, и уже затем наша пехота, пробравшись через лес, истыкала немецких зверей гранатометными выстрелами.
Так что пока все шло не то чтобы по плану, но неплохо. Как такового плана не было — максимально нашуметь и убраться обратно. И первая часть была выполнена неплохо — немцы начали оттягивать пехотные и танковые части даже с северного направления — завернули несколько колонн обратно на юг, к Орлу. Так что задача-минимум была выполнена. Но и задача-максимум — уничтожение живой силы и техники противника — тоже была еще далека от завершения.
Тем временем вокруг Карачева происходили свои процессы. С одной стороны, наша пехота ускоренными темпами закапывалась в землю, с другой — пехота при поддержке танков, САУ и штурмовиков методично перемалывала опорники, что еще оставались в промежутке между Брянском и Почепом. Так, само шоссе между этими городами было уже зачищено, и по нему на восток двигались колонны с техникой и подкреплениями — Карачев стоял как раз на выходе из Брянских лесов и был удобным пунктом, чтобы сковать побольше немецких сил — теперь им придется строить оборону в виде полукруга, а не просто закупорить узкий проход в лесах. Единственно что восточное направление от города было неудобным для обороны — оттуда приходили железная дорога и шоссе, и шли они по возвышенностям, разделявшим реки — по пресловутым водоразделам, на которых удобно действовать крупными танковыми силами. Поэтому первым, что мы пропихнули в Карачев даже еще до окончательной зачистки шоссе — это полсотни самоходок, которыми можно было бы сдержать довольно крупные танковые силы — там и был-то промежуток шириной в пять километров между истоками двух рек — как раз по сотне метров фронта на самоходку, а мы подтянем еще — у нас их много и будет еще больше. И высота 260 на левом фланге, вполне подходящая для обороны — слева овраги, с юга — река, с высоты видно далеко, за высотой можно укрыть от огня резервы. Удержим. Лишь бы отвлеклись на нас атаками, а не просто обложили бы войсками — уж слишком все было неоднозначно севернее.
Немцы продолжали там давить на Красную Армию. Ближе к нам был взят Белев, и, пройдясь вдоль Оки, немцы продавили оборону между Калугой и Тулой, взяв Алексин — по прямой до Москвы им оставалось менее ста пятидесяти километров, Тула уже находилась в полуокружении. Пожалуй, это был один из самых удачных моментов, чтобы ее взять. Причем немцы продолжали давить на север несмотря на то, что часть резервов им пришлось перебросить на наш фронт, а наши штурмовики, что мы бросили на поддержку РККА, наносили большой урон их колоннам. Но наши самолеты были выбиты за восемь дней, причем погибло 27 пилотов и стрелков, семнадцать попало в плен, и более сотни — раненных. Налеты на колонны и опорные пункты производились массово — по два-три десятка самолетов. А это большая сила. Один самолет несет двадцать кумулятивно-осколочных РС-60 или четырнадцать осколочных РС-82 или десять осколочно-фугасных РС-120. Двести патронов для пушки 23-мм, пятьсот крупнокалиберных 12,7 и две тысячи пулеметных 7,62. Штурмовики с РС-82 и 120 давили зенитные орудия ПВО прикрытия стрельбой с больших дистанций, а подлетавшие следом РС-60 гасили технику колонн — танки, САУ, автомобили. И все вместе — своим автоматическим оружием месили живую силу. В среднем налете в двадцать штурмовиков было примерно полсотни РС-120, семьдесят РС-82, двести РС-60, четыре тысячи снарядов 2Змм, десять тысяч патронов 12,7 и сорок тысяч 7,62. Этой силой можно было стереть в порошок полковую пехотную или батальонную танковую колонну — останется хорошо если треть, которую еще надо будет собрать по лесам и балкам, привести в чувство, сбить в новые подразделения. В день мы могли выполнить пятьдесят таких налетов — тысяча самолето-вылетов, по пять-шесть вылетов на самолет и по два-три — на экипаж из пилота и стрелка, с учетом пересменки экипажей на одном самолете. Это двадцать пять пехотных полков и двадцать пять танковых батальонов. В сутки. В идеале. Если будет колонна, если она будет замечена, если будет летная погода, если штурмовики в данном секторе не улетели на штурмовку другой колонны — факторов было много, как и колонн, поэтому некоторым удавалось и проскочить.
Но в среднем девять колонн в день мы громили. Не всегда они были полковыми или батальонными, но мы не брезговали и ротой танков и даже пехоты — чем меньше дойдет, тем меньше проблем. Немцы первый раз столкнулись с такой тактикой, так как впервые столь массово передвигали свои войска в доступности от нашей штурмовой авиации. Они активно задействовали истребительную авиацию, стараясь добраться до наших штурмовиков. В конце сражения у них тут было уже семьсот истребителей. Наши истребители — что наши, что РККА — прикрывали штурмовки. Но наших было всего сотня, РККА смогла выделить триста — и все сточились — у немцев было меньше потерь, так как они наваливались большими массами — по двадцать-тридцать истребителей, тогда как мы прикрывали свои штурмовые группы максимум десятком — сказывалась нехватка топлива, да и немцы, подтянув аэродромы севернее Орла, начали практиковать засадную тактику — отправить очередную наземную колонну и поднять в воздух пару десятков истребителей. Время подлета — пять минут — как раз мы только начнем штурмовку. А на аэродромах — еще несколько десятков в готовности десять минут подлета. И свои аэродромы немцы обложили мощной наземной обороной против наших ДРГ и зенитными ракетами против наших высотников, так что последним приходилось только вести наблюдение — пришлось выделить еще пять, чтобы они сообщали о взлете истребителей с аэродромов — немцы все чаще начинали летать низко, так что наши радиолокаторы становились слепыми.
Всего на операцию по перекрытию транспортных путей мы выделили десять высотных самолетов, которые постоянно отслеживали перемещение немецких колонн и отдельных машин. Немцы пытались создавать вдоль колонных путей и узлы ПВО — насыщенные зенитками разных калибров укрепления, которые прикрывали дефиле или переправы — лакомые места, где могла скопиться техника. Пришлось сначала выбивать эти узлы управляемыми бомбами высотников, а уже затем проводить штурмовку, как более эффективный и экономичный вариант.
Но и техника немцев не стояла на месте. Так, на поле боя появились ЗСУ-20-4 — бронированные, так что они были устойчивы к огню 23-мм пушек штурмовиков, подвижные, так что операторам высотников было трудно положить управляемые бомбы в юркую цель, опасные — четыре ствола создавали огонь высокой плотности, от которого было сложно уворачиваться — сравнительно легкая конструкция установки позволяла быстро переносить огонь. Приходилось много сил отвлекать на их уничтожение. Высотники стали применять крупнокалиберные бомбы — 100 или даже 250 килограмм. Даже если бомба падала в паре десятков метров, ее осколки могли поразить машину — разбить ходовую, перебить стволы, а то и пробить броню — с бортов она была двадцать миллиметров. Штурмовикам тоже приходилось разыгрывать целые сценарии, когда пара звеньев имитирует заход в атаку, а тем временем еще пара заходит с другого курса и садит по самоходным зениткам кумулятивными ракетами, полным залпом в двадцать штук — лишь бы быстрее поразить цель. Перерасход боеприпасов на одну цель бы просто огромным — даже по танкам столько не стреляли. Но ведь танки были беззащитны, тут же надо было ударить сразу и мощно, пока зенитка не пристрелялась. Это по танкам, выпустил тройку ракет — и смотришь как идут, пошли кривовато — добавил. По ЗСУ же надо лупить веером, а криво, косо — смотреть уже некогда. Только высокая плотность огня даст быстрый результат. В итоге на одну уничтоженную ЗСУ пришлось по одному штурмовику. Собственно, почти сотня штурмовиков и была уничтожена этими самоходками. К счастью, они скоро закончились у немцев — в Почепскую горловину ни одна так и не была введена — немцы потеряли их всех в Орловской горловине. Но и мы угробили на них массу времени и ресурсов.