Переломный момент
Шрифт:
– Месяцы, – уточнила она. – Периоды времени, которые состоят из полного лунного цикла.
– Да, – сказал Джоунс. – И мы должны начать с того, что ты не будешь говорить со мной, не знаю, может, несколько недель.
Она начала заводиться. Она просто не могла этого принять.
– Ты не можешь всерьез…
– Джоунс умер, – сказал он ей. – Подумай об этом. Я тот, кто принес тебе эту весть.
Есть выражение, ну знаешь, насчет пристрелить посланника… Что ж, ладно, набожные леди обычно не стреляют в людей, но, вероятно,
– Я определенно достаточно взрослая, чтобы отделить плохие новости от того, кто их принес, – парировала она. – Или ты не заметил три новые морщины на моем лице…
– Нам нужно сделать эту картинку реальной, – снова прервал ее он. – Разве ты не понимаешь, что меня до ужаса пугает даже просто быть здесь? Я не подвергну тебя опасности. Снова. Господь знает, гореть мне в аду за то, что я сделал в прошлый раз…
Она оборвала Джоунса, отмахиваясь и от его смертных грехов и от лет, что он провел в отчаянной попытке их искупить.
– То есть ты думаешь, если я буду игнорировать тебя неделю или две, это убедит людей, которые следят за нами – которые могут даже не делать этого, смею добавить – что ты не ты. Ну и что дальше?
Одна из тех, кто мог даже не следить – бой-баба, сестра Мария-Маргарет – открыла скрипучую дверь большого деревянного дома, в котором ютились монахини. Она двинулась к ним, повязывая на ходу пояс вокруг талии.
Он вынужден был заговорить быстрее.
– Затем мы постепенно сблизимся. Время от времени будем разговаривать в столовой.
В конечном итоге ты пригласишь меня к себе на чай. Днем. И в присутствии твоей соседки.
Мы растянем это на столько месяцев, сколько понадобится чудику вроде Лесли Полларда, чтобы понять, что он тебя любит. Затем прибавим немного энергии, чтобы наконец что-нибудь с этим сделать.
Перед ними выросла сестра.
Лесли повернулся к монахине.
– Простите, мы разбудили вас? У мисс Андерсон проблемы со сном, естественно, после таких дурных вестей… Она пришла в мою палатку с кое-какими вопросами, и, конечно, это было не подходящее место для беседы, так что… Я подумал, возможно, стакан горячего молока?.. – он заговорщически понизил голос. – Она была так расстроена, я просто не хотел оставлять ее одну.
Сестра Мария-Маргарет не закудахтала, не обняла Молли, не проявила ни малейшего сочувствия. По правде, взгляд, которым она одарила Джоунса, был исполнен подозрения.
Но, должно быть, точно так же она смотрела на каждого мужчину, что ходил по Божьей земле.
Он повернулся к Молли, посылая ей безмолвное извинение и добавляя прощальный кивок:
– Оставляю вас в хороших руках, мисс Андерсон.
– Спасибо за то, что были так добры, – проговорила Молли, – мистер Поллард. И прошу прощения за то, что нарушила ваш покой и за… все.
Он точно знал, что она подразумевает под всем, и да, он знал, что следующие несколько месяцев будут самыми
Глава 6
ШЕФФИЛДСКИЙ ЦЕНТР РЕАБИЛИТАЦИОННОЙ ФИЗИОТЕРАПИИ, МАКЛИН, ВИРДЖИНИЯ
7 ДЕКАБРЯ 2003
ВОСЕМНАДЦАТЬ МЕСЯЦЕВ НАЗАД
– Каким ты был в детстве? – Вопрос Джины прервал постсексуальный пыл.
Это было краткое время сразу после занятий любовью, когда Макс держал ее на руках и казался почти расслабленным.
Ей пришло в голову, что вместо того, чтобы откинуться назад и насладиться моментом, можно поговорить.
Но Макс покачал головой:
– Я никогда не был ребенком.
Она рассмеялась и повернулась взглянуть на него.
– Нет, был. Давай. Каким был твой любимый… подростковый сериал?
Он опять покачал головой:
– Я не часто смотрел телевизор.
– «Ангелы Чарли», – предположила она, засмеявшись, когда он закатил глаза. – Готова спорить, ты был из тех парней, у кого на стене в колледже висела картинка с как-там-ее–Фаррой.
– Без комментариев. – Но он улыбнулся. – В колледже я больше увлекался музыкой, чем телевидением. Имею в виду, мы, конечно, смотрели «Субботним вечером в прямом эфире», но… Мне подавай Крисси Хайнд из «Претендерс». В любое время суток. Она была горяча.
И действительно умела петь.
Музыка. Они много говорили о музыке. Об этом говорить было просто.
– Какой у тебя был любимый сериал, когда тебе было, например, десять? – спросила она его.
– Черт, я не знаю, – ответил он. – Я смотрел то, что хотели смотреть мои брат и сестра. Они были намного старше… Тим фанател от спорта, так что мы смотрели множество бейсбольных и баскетбольных матчей. А когда их не было рядом… Мой дедушка очень любил Элвиса. С ним я посмотрел много фильмов с Элвисом.
Фильмы с Элвисом. Так забавно.
– Сколько тебе было, – спросила Джина, – когда с твоим дедушкой случился удар?
– Девять.
– Должно быть, ужасно.
– Ага.
Она немного помолчала, просто глядя на него, немного надеясь, что он скажет больше, но зная, что не станет.
Однажды он сказал ей – очень давно – что ему было девять, когда его сестра впервые попыталась покончить с собой. Тот год, наверное, был просто кошмарным.
Первый из многих.
Не удивительно, что он не знал детства.
Она потянулась поцеловать его в щеку, но он повернулся и перехватил ее губы своими.
Господь всемогущий, этот мужчина умел целоваться. Так легко было бы позволить этому стать заключительным знаком препинания в конце разговора. Позволить поцелую направить их в одну из ночей с двумя презервативами.
Но это затянется надолго, а она не могла остаться навсегда.
Как бы ей не хотелось.
Она осторожно отстранилась.
– Так какой твой любимый фильм с Элвисом? – спросила она.