Переписать сценарий
Шрифт:
Средняя часть Чемульпо была занята японским кварталом. Последний был гораздо обширнее, населеннее, чем остальная иностранная часть города и представлял собою длинный ряд опрятных деревянных домов. В японском квартале имелось несколько улиц с маленькими лавками, служащими для удовлетворения потребностей, главным образом, японского населения, так как другие иностранцы и корейцы обращались чаще к китайским купцам. В этих лавках торговали товарами, привозимыми из Шанхая и Японии, преимущественно бумажными изделиями и бакалеей. В японском квартале находились отделения японских банков, при посредстве которых иностранцы, живущие в Чемульпо, вели свои денежные
Как раз рядом с японским поселением и находился отель “Дайбуцу” — шикарное трёхэтажное кирпичное здание с витринными окнами — первый в Корее отель в западном стиле.
Именно таким знойным августовским вечером застали город Чемульпо Великий князь Александр Михайлович Романов, и сопровождающий его отставной мастер политического сыска полковник Сергей Васильевич Зубатов.
В начале пути из Санкт-Петербурга князь сторонился сыщика, демонстрируя своё сословное превосходство в полном соответствии с принятыми флотскими правилами. Однако спустя некоторое время любопытство победило. Александр Михайлович искренне хотел понять, что такого нашёл его тайный предсказатель в этом жандарме и первым пошёл на контакт, демонстрируя максимум учтивости и любезности, которые только мог себе позволить.
Оказалось, они были братьями по несчастью. И сыщика, и адмирала в результате интриг лишили любимой работы, дела всей жизни. Обидчиком князя был дядя императора — генерал-адмирал, а обидчиком сыщика — министр внутренних дел и шеф Корпуса жандармов, Вячеслав Константинович Плеве. Но за обеими отставками маячила зловещая тень министра финансов — Сергея Юльевича Витте, что сближало их судьбы — наличие общего врага всегда сближает.
Зубатов, уязвлённый и оскорблённый несправедливой отставкой, нуждался в необходимости выговориться. Сочувственно — доброжелательное внимание князя, размеренный перестук колёс, прекрасный коньяк, также способствовали постепенному сближению и доверию.
Князь, проживший всю жизнь в «хрустальном» сословном замке, слушал сыщика, изумляясь и открывая для себя абсолютно незнакомую ему Россию. Эта неведомая ему Россия, существовавшая за пределами комфортабельных дворцов и вымуштрованных лакеев, по словам Зубатова, давно закипала, как котёл с наглухо задраенный крышкой запретов и ограничений. Зубатов, перечисляя тайные организации и революционные движения, описывая настроения в рабочей среде, заводские условия труда и быта, беспросветность крестьянского существования, открывал для князя ту сторону Российской Империи, о которой тот даже не догадывался.
Представитель рода Романовых был настолько поражён новой для него картиной тяжёлой жизни, унылого быта, чаяний и устремлений рабоче-крестьянской России, что слово «депрессия» стремительно превращалась для него из медицинского термина в описание собственного состояния.
К концу путешествия он уже с нетерпением ждал встречи с побудившим его на этот дальний вояж, загадочным обладателем уникальной пророческой информации. После полученных от него откровений можно будет сослаться на неотложные дела и с головой нырнуть в более привычную, комфортную среду, — хоть на капитанский мостик корабля, хоть в собственное имение «Ай — Тодор», хоть в коридоры Царского села, лишь бы подальше куда-нибудь от этой жути, описанной Зубатовым.
***
Первое, что поразило князя, — одежда корейца, и его манера держаться. Она никак не стыковалась с окружающими его соотечественниками. Несмотря на широкую, «на тридцать два зуба» улыбку, в нем не было ни малейшего намека на подобострастность, из-за чего князь сделал вывод, что этот молодой парень, скорее всего из семьи царствующего императора Коджона, или покойной королевы Мин.
Поздоровавшись с князем лёгким кивком головы, представившись американским именем Джонни, кореец предложил следовать за ним, и быстрым шагом направился к выходу из гостиницы. Удивленный князь застыл на крыльце, ища глазами средство передвижения, на что Джонни ещё шире улыбнулся, и произнес на правильном английском, без какого-либо намека на местный акцент: “Здесь, напрямую, не более ста шагов, ехать будем гораздо дольше и привлечем больше внимания. К тому же, надо как-то избавиться от ваших попутчиков”, - и Джонни кивнул на неприметные личности, праздно, с ленцой, шатавшиеся по площади, усиленно изучая местную ненавязчивую архитектуру.
Зубатов презрительно хмыкнул. Он ещё в Сеуле «срисовал» этих незадачливых филёров, однако не придал им никакого значения, приняв за тайную охрану великокняжеской особы, организованную местной русской миссией. Судя по удивленному выражению лица князя, ни о чем подобном тот даже не подозревал. Теперь Зубатов уже забеспокоился не на шутку, чего не скажешь о Джонни, которого эта ситуация никак не пугала, а похоже, только забавляла.
— Из гостиницы направо и потом сразу еще раз направо — во двор, далее — только прямо, никуда не сворачивая, там встретят. Только прибавьте, пожалуйста, шаг, а то вас случайно заденет….
Чем их может задеть, князь даже не уточнил и после того, как они с Зубатовым резво преодолели полсотни шагов, сзади из переулка донеслись негромкие хлопки, громкие вопли и выразительные фразы по-корейски, очевидно, выражающие крайнюю степень недовольства.
— Ваше Высочество, Александр Михайлович, сюда! — в глухом заборе неожиданно «нарисовался» дверной проём, оттуда высунулась копна ядовито-фиолетовых волос, венчающая пронзительно чёрные глаза, изящно разлетающиеся кверху изогнутые брови, маленький аккуратный носик.
Неожиданно услышав в закоулках Чемульпо родную речь от ошеломляюще выглядевшей носительницы русского языка, заинтригованный Великий князь резко притормозил, после чего был довольно бесцеремонно схвачен этой особой за руку и буквально затащен в маленькое, огороженное со всех сторон пространство, служившее, видимо, задним двориком для ресторации, судя по лёгким, ажурным, белым столикам под зелёными французскими «маркизами».
Следом за князем в дворик вбежал Джонни, буквально втолкнув впереди себя растерявшегося Зубатова и захлопнув за собой калитку, задвинул засов.
— Ну, и как чувствует себя фан-клуб Его Высочества? — уже на английском спросило у Джонни «фиолетовое чудо», отпустив, наконец, княжеский рукав.
— Публика неистовствовала, — расплылся в улыбке Джонни, — пришлось разгонять этот несанкционированный митинг с помощью слезоточивого газа …
— Прошу прощения за созданные неудобства, господа, — перейдя на русский, обратилась фиолетовая фея к гостям, — но вас так плотно опекали, что мы были вынуждены предпринять некоторые меры по обеспечению вашей и своей безопасности. Зато здесь нам сегодня никто не помешает — ресторан с утра не открывался. Интересующий вас человек будет с минуты на минуту. А вот, кстати, и он…