Шрифт:
Его светлость маркиз Короны Хоггроги Солнышко, повелитель удела, глава собственной семьи и верный слуга Его Величества Императора, лично изучал свойства копья, нового предполагаемого оружия. Наиболее привычным и удобным местом для всех воинских забав и упражнений был отгороженный высоким забором от посторонних глаз участок заднего двора при замке, а сам замок, главное жилище семейства маркизов и его окрестности, назывались в народе просто и уютно: Гнездо.
Учебное ристалище, представляющее собой четкий прямоугольник, простиралось на полтораста локтей в длину и на сто в ширину. Места много, все туда вмещалось: чучела для рубки мечами, большие и малые мишени для стрельбы из
Маркиз взял в руку громадное копье, обликом похожее на помесь стрелы, дротика и рогатины, разбежался за два полных шага и метнул. Копье с мягким свистом пролетело через все ристалище и попало точно в грудь деревянной мишени, одетой в кольчугу и в шлем…
Грузно топоча, но прытко, немногим медленнее полета копья, промчался туда и обратно дюжий ратник, на это утро выбранный его светлостью в помощники.
— Насквозь, ваша светлость! Вот настолько со спины вылезло! — Ратник развел ладони на три четверти локтя.
— Ну что, Кари? Убедился?
Рокари Бегга, сенешаль и главнокомандующий войсками его светлости, негодующе помотал головой:
— Никак нет, ваша светлость! Не убеждает!
Не-е-ет, Рокари Бегга, полжизни проведший подле его светлости, ровесник и товарищ еще детских его игр, отнюдь не сумасшедший, чтобы так вот, запросто, перечить маркизу Короны, но он хорошо знает порядки и обычаи маленького удельного 'двора': пока решение не принято, пока идет обсуждение, совет, деловой спор — сколько угодно говори вразрез светлейшему мнению, отстаивай свое, упорствуй, низвергай слова и мысли повелителя… Ведь что они сейчас делают, чем занимаются? Это обычный военный совет, да, малый военный совет — его светлости со своим сенешалем. Только не в походе, не во время войны, не в чистом поле, а дома, где можно чуточку расслабиться, отдохнуть после зимней войны и весеннего воспитательно-истребительного похода в земли варваров-туроми… не забывая, разумеется, о повседневных обязанностях, которые с сенешаля и рыцаря Рокари Бегга никто не снимал. А коли обсуждение идет — разрешено, даже поощряется не соглашаться и приводить свои доводы. Но когда военный совет уже подытожен последними словами и решением его светлости — храни тебя боги от поперечных слов!
— Почему не убеждает? По-моему, я был достаточно убедителен.
— Ой-ой-ой, ваша светлость! Я не хочу сказать — наивность, но, порою, ваша снисходительность и доброта к людям переходят все пределы! Разрешите, я возьму свободное копье? Так называемое оружие!
— Охотно разрешаю, можешь метнуть его туда же, мишень широка.
— Нет уж, покорно благодарю! Вот — копье. Вот — я, не самый слабый человек в нашей дружине. — Рокари Бегга повел крутыми плечами, закатал по локоть рукав легкой черной, вышитой серебром, сорочки и коротко полюбовался собственным кулаком и жилистым предплечьем, прежде чем ухватиться за середину выданного ему копья. Росту в рыцаре было четыре локтя и два пальца, в учебных схватках и упражнениях он действительно был равен по силе и ловкости лучшим своим бойцам, а мечом и секирой владел лучше любого из них. — Но — как мне с этаким чудищем наперевес воевать??? Не говорю — метать, но даже таскать его с собою — и то тяжело. Ну, ладно, мое конь увезет, а пехоте как быть? Вы метнули копье к дальнему богу за уши, и рады, а я вот уже надорвусь повторить ваше упражнение.
— Да? Ну-ка… Метни. Вперед.
Рокари пожал могучими плечами — пока еще в этом жесте не было дерзости, ибо совет не закончен — встал на черту для разбега, примерился… Рокари старался изо всех немалых сил, что в нем были, но копье не долетело до мишени одного полного шага, то есть двух поочередных — левой ногой и правой.
— Мало каши ел, Роки.
— Угу. Это вы, ваша светлость, не вполне понимаете своего отличия в силе от простых смертных. Тяжело копье. Наконечник стальной — это понятно, это как в стреле. А вот тело копья… Тоже, кстати, как в стреле, лучше бы ему быть легким. Посмотреть у тех же туроми.
— У туроми дрянь копье: на него плюнь — оно сломалось. И получается, что в ближнем бою оно ненадежно, хлипко, а в дальних швырках его любой чих за окоем отгонит. Неужели это — так тяжело?
— Безусловно, ваша светлость. Даже для меня — тяжело. Да и дорого встанет нам — все копья сплошняком из железа делать.
Вот это был мастерский удар со стороны сенешаля, в самую болевую точку его светлости угодил: дорого очень выйдет.
— Гм. Зато… в полете протыкает неплохо. Да, с металлом у нас… Не надо бы сорить.
— Вот я и говорю, ваша светлость, кроме вас некому такие копья метать. Вы тогда совершенно верно про накладки говорили…
— Про костяные, что ли? Как на рогатинах? Это я про новые стрелы думал… Чтобы им подлиннее и попрочнее…
— Да, но копья как раз подходят. Узенькие накладочки по телу копья, схваченные легенькими двойными обручами, увесистые наконечники, в ладонь длиною, обоюдоострые… Наконечники нынешние, на мой вкус очень хороши, в переделке не нуждаются. Но они должны быть насадными и коваться отдельно. И хорошее дерево на копья подобрать бы. И можно будет дальше пробовать. Чтобы в итоге получилось прочно, длинно и относительно легко.
С десяток слуг и приближенных слушали сей высокоученый спор — его светлости со своим сенешалем — и почтительно молчали. Вероятно, будь у кого-нибудь из них светлая мысль в голове и отвага, чтобы ее высказать, его светлость принял бы в свой круг обсуждения и мысль, и советчика, но… мыслителей среди молчаливых верноподданных не нашлось.
— Такое не метнешь, как ты описываешь, смысла не будет. Это все равно, что зубочистками кидаться. Придется копья постоянно в руках держать, а, стало быть, придумывать им иные способы применения. Чтобы не как у тупых варваров. Отряд копейщиков, что ли, отдельно придумывать?.. Ладно, пробуй. Только первую очередь наконечников сам скуешь, лично. Дабы мы с тобой могли бы перебирать отличия: чуть того больше, чуть того меньше… Ну ты понимаешь. А я пока подумаю, где бы заказать дрова…
— Какие дрова, ваша светлость?
— Не столбеней, Кари, это я шучу так. Дерево надобно искать, которое может пойти на древки для копий, чтобы ровное, прочное, чтобы устойчивы поставки были…
— Ваша светлость! — через весь учебный двор к его светлости промчался бывший паж, а ныне, после зимних и весенних боев, уже оруженосец маркиза, по имени Лери.
— Что такое, Лери? Тише, тише, сейчас глаза ведь выскочат!
— Гонец Его Величества! К вам! Только что! У ворот!
— Придворный из тебя — никудышный, Лери. Твой удел — бивак, поход, шатер и общество неграмотных вояк.
— Виноват, ваша светлость.
— Где он у ворот — уже во дворе? Или у ворот — еще за воротами?
— Так точно, ваша светлость, согласно артикулу! Во дворе!
— Иду. Переоденусь только. А кто он?
— Рыцарь Докари Та Микол, ваша светлость! Судя по изломанному гербу — княжеской фамилии, второй сын.
— А-а-а… — Хоггроги фыркнул полуулыбкой, и всем сразу стало понятно, что сие известие весьма приятно повелителю. — Отлично. Тогда я так иду, не переодеваясь. Рыцарь рыцаря всегда поймет. Небось, и зверюга при нем?