Перепутье
Шрифт:
Через час, покормив младенца и, одевшись, женщины вышли из квартиры и направились к электричке. В половине двенадцатого дня, они уже входили в здание института, в это время шли занятия, чему искренне обрадовалась девушка. Она шла к ректору, как на эшафот, от страха трусились ноги, но Галина Ивановна твёрдой походкой прокладывала перед ней путь к кабинету ректора.
Войдя в приёмную, женщина подошла к секретарю, молодой девушке и сразу же спросила. – Антон Гаврилович у себя?
– Пока да, но ему скоро надо уезжать в департамент образования! – отозвалась секретарь и, опомнившись,
– Посиди здесь, девочка, а я пока с ним побеседую! – не обращая внимания на секретаря, произнесла Галина Ивановна и решительно открыла дверь в кабинет ректора.
– Безобразие! – кинула ей вслед секретарша и, посмотрев на Олю, добавила. – Садись, чего стоять-то!
Минут двадцать в кабинете, вероятно, шла горячая дискуссия, так как по селектору раздался недовольный голос ректора. – Света, пусть зайдёт Трошина!
– Хорошо, Антон Гаврилович! – отозвалась секретарша и, посмотрев на Олю, кивнула ей головой в сторону двери.
Пока Оля сидела в тревожном ожидании у неё взмокла спина под тёплым свитером и, когда она вошла в кабинет, тонкие струйки пота потекли по позвоночнику вниз.
– Ольга Владимировна! – сразу же произнёс ректор, пригласив девушку к столу. – Ваша тётя меня достала, я не могу ей втолковать, что не в моих силах восстановить вас в институте, пока не закончится ваш отпуск, но она твердит мне одно и то же, что пойдёт по всем инстанциям! Я очень вас прошу, уймите этот разбушевавшийся вулкан!
Непонятно почему, но Оля, вдруг развеселилась, представив, как Галина Ивановна перемешивала ему в голове мозг, отчего даже улыбнулась.
– Антон Гаврилович! – наконец-то, отозвалась Оля. – Но как мне жить, подскажите? Вы же мужчина, а я ещё девочка и что мне делать? Да, я совершила глупейшую ошибку, но надо же как-то дальше жить!
И Антон Гаврилович, и Галина Ивановна уставились на неё, не ожидая от молоденькой девчонки такой прыти. Минут пять все молчали, пока ректор не крякнул в кулак и, поднявшись, подошёл к Оле.
– Девочка! Хорошо, я тебе помогу, но только зачислять снова на своё отделение не буду! Я хочу предложить тебе перевестись пока на заочное отделение, а потом снова восстановлю на дневном! Тебя так устраивает? Тебе же всё равно надо кормить ребёнка и всё такое, если негде жить, я дам команду и тебя поселят в общежитие, но только проживание придётся оплачивать, сама должна это понимать! Деньги там будут брать небольшие и, если пойдёшь на работу, то проблем у тебя с этим не будет! – сказал он и, погладив девушку по голове, снова вернулся на своё место.
– Спасибо вам большое, я согласна, тем более, что за нас с мальчиком некому беспокоиться! Вот только Галина Ивановна и печётся обо мне, как мать родная, а своей маме я даже боюсь сказать о том, что родила! – выплеснула с какой-то горечью из души свою боль Оля и, положив голову на руки, сидя за столом, заплакала.
– Так, никуда я тебя не отпущу, а работу подыщу в нашем депо, не переживай, а то опять какого паразита подхватишь! – сказала Галина Ивановна и, улыбнувшись, добавила, обратившись к ректору. – Антон Гаврилович, мы вам очень благодарны за понимание и содействие! Вы очень правильно сказали по поводу заочного отделения, ну, а жить она будет пока у меня, дальше сама решит, куда податься!
Выпроводив гостей из кабинета, он сказал, обратившись к секретарше. – Света, помоги девушке с документами, пусть переводится на заочное отделение!
Минут сорок они ещё ходили по кабинетам, пока не получили методички. Выйдя из института, они облегчённо вздохнули и, посмотрев друг на друга, улыбнулись.
Что касается Оли, то она была даже рада, что всё так обошлось, ибо с младенцем ей бы всё равно было трудно обучаться на дневном отделении. Галина Ивановна тоже осталась довольной, и это было заметно по её лицу.
– Ну, вот, дочка, главное на сегодня мы решили, теперь осталось самую малость, это пристроить тебя на работу! Тяжело, конечно, но я постараюсь убедить наше начальство подсобить тебе, а то моей зарплаты и пенсии точно нам не хватит! Да, но для этого мне надо тебя зарегистрировать на своей квартире, это тоже займёт какое-то время! Поесть-то мы найдём что, а вот малышу надо много всякой всячины! Я постараюсь тебя устроить по скользящему графику, чтобы сутки отдежурила, а трое была дома! Пока сутки будешь на работе, мы с Митричем будем присматривать за Ванюшей! – сказала она и, обняв девушки за плечи, направилась с ней к Курскому вокзалу.
Добирались до дома не торопясь, по пути, как слезли с электрички, они ещё зашли в магазин, купили продуктов и радостные вернулись к себе домой.
Митрич ходил по залу с мальчиком на руках и что-то ему рассказывал, а он с соской во рту смотрел на дедушку. Эта картинка ещё больше развеселила женщин, они обе обняли пожилого мужчину и поцеловали его в обе щеки.
– Так, хорош мусолиться, пора, дорогуша, мужчине кушать, я супчика сварганил, осталось лишь по стопке пропустить, да хорошенько подзаправиться! – пробурчал он, ласково улыбаясь мальчику.
– Митрич, снова ты бурчишь! – весело отозвалась Галина Ивановна и, забрав ребёнка с его рук, подождала, когда его мама разденется, и передала его ей.
– Ты, дочка, управляйся с мальцом, а я пока с Митричем стол сварганю! – сказала она, проводив Олю до её комнатки.
Оля, сев на кровать, распеленала мальчика и, заменив ему подгузник, вновь запеленала. Потом она сняла свитер и, освободив одну грудь, стала потчевать младенца своим молоком, с нежностью глядя на его личико с голубыми глазками.
После обеда Митрич ушёл, ушла и хозяйка квартиры, ей надо было к трём часам идти на работу, которая заканчивалась после полуночи. Такой у неё был график работы, то с утра до обеда, то с обеда до полуночи. После того, как она отрабатывала во второй смене, у неё получался выходной.
Когда они все ушли, Оля присела в зале на диван и вновь тоска стала пожирать её плоть изнутри. Она понимала, что мать беспокоится, дочь давно не выходила на связь, а ей нечего было сказать матери, да и тупо боялась. Сейчас, когда всё встало на свои места, кроме работы, да и пока, она решила позвонить домой, тем более, что время на Урале уже подходило у шести часам вечера.