Перепутье
Шрифт:
Через несколько минут чайник закипел, к этому времени и Оля согрелась возле печи на тёплом топчане.
Посмотрев на порозовевшую девушку, Митрич улыбнулся ей и пригласил к столу. Оля положила своего мальчика на топчан у печки и, присев на краешек табурета, взяла в руки горячую чашку с чаем.
– Ты не стесняйся, дочка, бери, сколько хочешь сахара, батон я тебе намазал, да кушай, чем Бог послал! По тебе вижу, что сегодня ещё не ела ничего! – вздохнув, произнёс Митрич и, подойдя к ней сзади, нежно обнял за худенькие плечи.
– Спасибо вам большое, Митрич! – чуть слышно произнесла
– Кушай-кушай, а то сейчас Галка твоя прилетит, шума наделает, и не даст тебе, как следует согреться! – улыбнувшись ей, отозвался Митрич и, подойдя к малышу, сел рядом с ним на топчан.
Мальчик пока спал, но Оля отлично понимала, что ей очень скоро надо будет его покормить, поэтому и стала с аппетитом поедать булку с маслом, запивая её горячим чаем.
Когда она поела и полностью согрелась, в сторожку влетела кондукторша и, посмотрев на порозовевшую девушку, сказала, обратившись к сторожу. – Спасибо, ухажёр, что покормил девушку, а то я уже волноваться стала за неё!
Потом она перевела взгляд на Олю и спросила. – Ну, что, готова идти, или ещё здесь побудешь?
– Тётя Галя, мне скоро Ванечку надо будет кормить, поэтому, если можно, то лучше пойдёмте, если недалеко отсюда! – смущаясь до невозможности, отозвалась Оля и покраснела до корней, своих каштановых волос с короткой стрижкой, которая даже не закрывала её шею.
Волосы Оля явно красила, так как у корней они пробивались в белёсые оттенки, вероятно, что она была блондинкой.
– Ну, тогда в путь, нам ещё минут десять отсюда топать! – пробурчала тётя Галя и, ласково посмотрев на Митрича, обняла его и добавила. – Спасибо, Митрич, приходи в гости, а то давно меня не навещал!
– Ловлю на слове, Галюня! Вот завтра сменюсь и приду, ты же тоже, вроде, завтра будешь на выходном? – сказал он и, выпроводив женщин из сторожки, закрыл за ними дверь.
Мороз крепчал, когда они вышли из тёплой сторожки, Олю будто обожгло холодом, но она, сжавшись комочком, засеменила вслед за тётей Галей, которая шла, не оборачиваясь довольно-таки бодрым шагом. Держа младенца на руках, девушка даже не представляла, куда вела её женщина. Оказавшись у старого, пятиэтажного, кирпичного дома, Оля посмотрела по сторонам и поняла, что это был не самый лучший район Москвы. Эта картинка напомнила ей и её уральский городок и такой же кирпичный, но двухэтажный дом, в котором проживают её родители, работая на местной железной дороге. Как ни странно, здесь тоже периодически пробегали электрички, выбивая барабанную дробь своими колёсами.
У женщины квартира была двухкомнатная, располагалась на втором этаже среднего подъезда с залом и маленькой комнаткой. Такой же маленькой была и прихожая, а так же и кухня, да и туалет был совмещённым. В самой квартире было чисто и уютно, хоть и мебель, и вещи все были старыми.
– Ну, вот, устраивайся в комнатке, не Бог весть какая, но тёплая! Поживёшь пока у меня, а найдёшь лучшее жильё, переберёшься! Ты не переживай, меня не стеснишь, я всё равно в зале, на диване сплю, а кровать для видимости! Я её, как перестелила в прошлом году, так и не разбирала! Давай, малыша корми, а я пока поесть соберу, у меня щи прекрасные есть, вчера готовила, сальцо имеется, хлебушек то же, так что не пропадём, а там видно будет! – сказала женщина и, подтолкнув смущённую Олю в комнатку, ушла на кухню.
Постояв немного у дверей, Оля положила малыша на кровать, а сама ушла в прихожую, чтобы раздеться и снять обувь. На кухне возилась тётя Галя, что-то напевая себе под нос.
Вернувшись в комнатку, она увидела, что мальчик проснулся и смотрит на неё своими голубыми глазками, сулупоня ротиком, как бы прося кушать, но не плакал, да и не проявлял никакого неудовольствия, как это обычно бывает с младенцами.
Раздев его, она сходила с ним в туалет и, обмыв попу, вернулась в комнатку. Ей не во что было замотать мальчика и она, войдя на кухню, остановилась у дверей.
– Что тебе, дочка? – спросила женщина, бросив на неё короткий взгляд.
– Тётя Галя, вы меня извините, но у меня нет ничего, а Ваню надо во что-то замотать! – боясь поднять на неё глаза, отозвалась Оля.
– Сейчас, Оленька! Плиту выключу и приду, а ты пока его покорми, там тепло! – сказала женщина и снова вздохнула, бросив взгляд на молоденькую девушку.
Когда Оля заканчивала кормить младенца, в комнату вошла тётя Галя, держа в руках несколько старых простыней, но чистых, а также детское одеяло.
– Одеяло от внука осталось, его дочка с мужем увезли на Камчатку, вот я и сижу теперь одна! Пенсия-то у меня есть, а на работу хожу от тоски домашней! Слава Богу, тебя встретила, теперь ты побудешь моей дочкой! – сказала она, улыбнувшись девушке, после чего добавила. – Управишься, приходи на кухню, там уже всё готово!
– Спасибо! – сказала Оля и, порвав одну простыню на четыре лоскута, принялась пеленать малыша.
После этого она укрыла его одеяльцем, которое принесла женщина и, уложив его среди двух подушек, отправилась на кухню, откуда доносился запах пищи, от чего у неё даже закружилась голова.
– Так, давай выпьем с тобой по двадцать грамм, а потом за еду! Не бойся, двадцать грамм водки тебе пойдут на пользу, а поешь, сразу ложись спать! Тебе, бедолаге, надо самой отоспаться, как следует, а то потом придётся ещё и с тобой возиться! – сказала она и, подождав, пока Оля устроится за столом у окна, подняла свою стопку.
Выпив водку, Оля закашлялась и принялась за щи, которые глотала, не пережёвывая, откусывая куски хлеба.
– Э, нет, деточка! – взволнованно произнесла женщина и, остановив Олю, сказала. – Дочка, ешь спокойно, лучше пережёвывай, а то и до беды недалеко! Ты что, долго не ела?
– Понимаете, меня ещё вчера выписали, но я попросила врача остаться на ночь, так как страшно было уходить! Оставить-то оставили, а кормить не стали! Извините меня, тётя Галя! – чуть ли не простонала девушка и заплакала, положив ложку на стол.
– Вот, суки! – зло бросила хозяйка квартиры и, погладив Олю по руке, добавила. – Ты ешь, только не спеши! Надо, чтобы пища усваивалась, а не становилась колом, лучше чаще, но меньше!
После того, как они поели, Оля принялась убирать со стола, что очень пришлось по душе женщине, но она прогнала её с кухни, забурчав на неё.