Перерождение
Шрифт:
– Умышленное причинение вреда наследнице Высокого рода, вмешательство в сознании людей клана, использование запрещенных веществ и обход клятвы наставника, – дедок перечислял с большим удовольствием, – особенно в свете прорыва.
Я все равно ничего не поняла, кроме того, что это была старая Большая игра Наставника и дяди. Дядя – выиграл, браво! Дядины планы всегда напоминали капусту. Такие же многослойные. Вроде один развернешь, а там второй, третий, четвертый уровень.
– Дядя, ты специально ждал прорыва грани и ловил на живца? – я постучала браслетом о браслет. – А предупредить?
– Вайю…, – расхохотались
– У нас есть около четырех декад, пока не пришлют нового светлого Наставника. К этому времени вы должны сделать всё, что темный источник проснулся. Всё, – подчеркнул дядя.
Я заранее поежилась, в глазах мастера Луция сияло темное сумасшествие истинного фанатика.
– Вайю?
– Я позвала и источник Блау откликнулся…первый раз…поэтому я думаю, что он просыпается. И Пинки, дядя! Ты мог сказать, что он здесь! Я не видела его столько зим!
– Его не было всего две зимы, Вайю, а не столетие. Ты не учтенный фактор, который разрушает любые планы, – дядя по-доброму улыбнулся, – когда два года назад они решили, что темный источник Блау у тебя уже не проснется, оттуда, – дядя показал за окно в сторону южного перевала, – пришло высочайшее дозволение выбрать: или патронаж – истинно светлая Леди переезжает в столицу, или светлый Наставник не ниже восьмого круга с утвержденной свыше, – он усмехнулся, – программой обучения.
Меня прошиб холодный пот. Почему я дядя никогда не обсуждал это со мной? Храни, Великий! Патронаж – значит, меня хотели забрать из рода Блау? Как же, полностью светлая среди истинно темных…псаки…как есть псаки…
– Юстиний в первую кампанию дважды спасал сира Виртаса – долг жизни перед Блау. У него восьмой круг, и учитывая его долги перед родом, это было идеальным компромиссом. Учил тебя он на совесть. Этого не отнять. А доносы…доносы строчат все имперские. Не Виртас, прислали бы другого. Знакомое зло лучше неизвестного, – дядя развел руками. – Аксель в Корпусе, для тебя – целительский, это решили там. Поэтому, Вайю, советую полюбить целительство, – он говорил тоскливо, я не раз и не два слышала от него, какой неплохой из меня вышел бы артефактор, все-таки кровь обязывает, а там дядя поднатаскал бы – гильдейство и…
Думаю, ему больше чем мне не давало покоя отсутствие возможности выбора. Я и не собиралась изучать что-то другое – решили там или нет. В этой жизни или в той – я темный целитель Блау, этого не изменить.
– Программа обучения утверждена и остается прежней, остальное на усмотрение мастера-Наставника. Доступ к библиотеке дам. Вайю, пожалуйста, соберись. Я вижу, что ты стала серьезнее после принятия родовых даров, но этого недостаточно. Именно твои действия привели к такому результату. Через четыре декады – и источник , и Наставник должны быть темными.
Мои действия? Сильно сомневаюсь, что это не очередная твоя игра, дядя. А что? Если ты ставишь вопрос так – я просто обязана вывернуться. К тому же я и так планировала активировать темный источник, просто немного позже, в благоприятных обстоятельствах.
Придется немного изменить планы.
И я была готова поставить родовую печать, что трибунала не будет. Или очень удачно произойдет локальный прорыв, и Наставник погибнет в расцвете силы, защищая Империю, или внезапно откроются новые обстоятельства дела. И потом, что бы там не делал Вирт, заигрывая со столицей, он любил меня и уважал дядю. Именно любил, и редкие эмпатические всплески дара подтверждали это со стопроцентной вероятностью.
И не так много у сира Кастуса соратников и вассалов, которых он может терпеть больше пары декад. Вывод? Эту конкретную Блау держат за идиотку. Старые хрычи!
– Вайю, завтра едите в Керн. Сейчас важно покрутиться, чтобы наблюдатели успокоились, пройдешься по магазинам, сходишь в кофейню, купишь платьев. Веди себя как обычно, развлекайся, привлекай внимание и …, – дядя подбирал слово для обозначения досуга юных леди, – задача показать, что младшая госпожа Блау жива, здорова, и прекрасно перенесла все происходящее. Это заткнет рты ненадолго, – он вздохнул, – но лучше, чем ничего. Важно выиграть время. Все заинтересованные стороны должны сделать нужные выводы. Общение с тетей свести к минимуму, клятва клятвой, но эмоции никто не отменял, тебе будет тяжело, и не провоцируй их лишний раз.
– Дядя! – я возмутилась.
– Вайю. Я все сказал. Теперь я бы хотел услышать искренний ответ на один вопрос.
Правдивый? Как будто я могу соврать так, что ты, дядя, не вычислил это?
– Квинт Валериан Дарин. Вайю?
– Это не вопрос, – я констатировала факт.
– Вайю!
– Дядя! – передразнила его интонацию. – Я не знаю, что это было раньше, честно. Это…это было, как помутнение рассудка…после шахт…после шахт я посмотрела на это с другой стороны и не нахожу логических объяснений.
– Влюбленность не всегда можно объяснить логикой, – дедок ностальгически вздохнул.
Я фыркнула.
– Я бы убила его, если бы могла. И получила бы от этого огромное удовольствие, – я решила пойти ва-банк и играть честно. Я знала, что сейчас дядя внимательно ловит малейшие нюансы интонации и эмоций, он нахмурился, морщины на лбу стали темнее и глубже.
– Смерть неверного возлюбленного за измену, как в той пьесе….как же….как же…? – дедок Луций оживился.
Этот семнадцатилетний Квинт действительно, еще не сделал ничего особенно, но тот, другой Квинт… Измена? С Айшей? Не смешите. Мне до сих пор снилось, как Аксель покачивается в петле на главной площади столицы, казненный за измену Империи. Тогда моросил дождь, казалось, само небо плакало вместе со мной по последнему из Блау. И род Квинтов почти полным составом чуть-чуть в стороне, явившиеся, чтобы лицезреть воочию результат своей длинной интриги. Смерть для рода Квинтов это было бы слишком, слишком просто. И банально. Блау всегда полностью отдают свои долги.
– Они играют по крупному. Род Квинтов. Потому что наследник рода – это очень жирная ставка, можно сказать, они поставили на кон всё. С точки зрения продолжения рода мусор второго круга, светлый мусор – партия не подходящая, – я перечисляла очевидные факты. – При этом род очевидно одобряет выбор, но…с этим выбором не согласен сам наследник.
Дядя поморщился. Он никогда не мог спокойно терпеть, когда говорили «светлый мусор». Но я предпочитаю называть вещи своими именами. Быть мусором не обидно, обидно им остаться.