Перерождение
Шрифт:
– Вы должны были присутствовать на совете ученых в Министерстве науки, где пытались распять профессора Данилевского. Примерно за две, может больше, недели до взрыва БиоНИЦ.
– Так вы были там? – Кроберг рылась в памяти, но никак не могла вспомнить. – Я присутствовала на том совете. Но вы не могли меня видеть, - Кроберг начала вспоминать, - вы пришли с профессором гораздо позже. А я с другими коллегами сидела в тени. Свет горел только над центральным столом.
– Но вы ведь там были?
– Разумеется, - Кроберг еще раз прокрутила момент, когда над головой
– Приятно познакомиться еще раз, - Кирилл довольно ухмыльнулся.
Кроберг откинулась в кресле.
– Уберите самодовольство с лица, - бескомпромиссно потребовала Кроберг.
Кирилла словно окунули в бочку с холодной водой.
– Вы очнулись здесь. Ваша память вернулась на этой стороне забора, - Елена медленно раскачивалась в кресле. – У вас есть знания, опыт работы на одного из величайших умов России, вы видели то, что многие ученые не знают в силу отсутствия доступа. И вы еще не поняли что болезни под названием «белая язва» не существует? – на лице Кроберг появилась надменная ухмылка. – Монии не болезнь и не вирус – это мутагенный организм, живущий в нас с момента появления жизни на этой загаженной планете.
Кирилл слушал и не желал верить. Она, наверное, играет с ним, заговаривает, уводит от его цели.
– Тогда почему существует эта резервац… - он не договорил, ответ возник раньше.
Кроберг поджала губы. Ей казалось, что она не зря дала ему одежду, и он действительно даст ей что-то новое в работе.
– Но этого не может быть, - Кирилл искренне не мог поверить в ее слова, - но ведь у меня получилось…
– Что? Получилось что? Испортить образцы настолько, что старые ученые подумали что гриппон и монии родственники каким-то образом?
– И это тоже. Хотя эта фаза действительно вышла случайным образом. О родстве речи не идет – лишь о схожести.
– Родство или схожесть – это ерунда. По одной простой причине: мония – это протоорганизм, а не вирус.
– Но это невозможно! – вскрикнул Кирилл, пытался пробить толстолобость профессорши.
Охранник, стоявший рядом с Еленой, приготовился выхватить из-за пояса электродубинку. Кирилл не обратил на него никакого внимания. Ему нужно было срочно доказать свою правоту.
– Поймите: я не исследовал родство гриппона и «белой язвы». Я искал лекарство от вируса нулевого иммунитета. И я нашел его.
– Это уже больше похоже на слова ученого.
– Я вывел, как мне считалось, позитивный штамм, который способен адаптироваться к условиям, - Кроберг придвинулась к столу. – Я использовал полученный штамм в симбиозе с мониями. И это стало лекарством.
– Смею предположить, что вирус все же в вылеченных клетках остался? – Елена вздернула правую бровь.
– Как вы догадались?
– Таковы монии. Они не пожирают, а изменяют. Это их защитный механизм. Через мутацию опасного для них вируса, они изменяют его. Поэтому вы и подумали, что получили лекарство. На самом деле вы просто скрестили непонятный штамм, - Кроберг усмехнулась, -
– Вы рано списываете мой положительный штамм, - сопротивлялся Кирилл. – Он взаимодействовал с мониями и они действительно изменили его. Но именно эта мутация позволила мне предположить, что из такого симбиоза можно создать некий биорегулятор для моний. Попросту говоря – создать лекарство, способное контролировать степень активности моний в организме.
– И от чего же вы не создали такой чудо-биорегулятор и не заявили во всеуслышание? – Кроберг язвила, но в голове она тщательно раскладывала сказанное Кириллом по полочкам.
Он был не таким уж обреченным мечтателем, желающим, во что бы то ни стало добиться положения в научном обществе. Его идеи были близки Елене. Когда-то и она билась над поиском необходимого регулятора жизнедеятельности моний. Однако эти исследования каждый раз заканчивались неудачей. То ли от того, что она не сильно уделяла им внимания, то ли сильное желание заняться трансформацией Каро, но плодов не было. И сейчас перед ней сидит молодой ученый, заявивший, что нашел способ как вывести биорегулятор для самой сложной из бактерий на Земле.
– Я спрашиваю как, но ты ведь не ответишь? – Кроберг улыбнулась своим мыслям.
– А вы думаете почему я проводил все свои опыты тайно?
– Не скажу что твой ход мыслей мне не нравится, - Кроберг встала с кресла и медленно обходила стол, - но ты должен уяснить раз и навсегда – от моний в организме избавиться нельзя.
– Но можно контролировать, - перебил Кирилл.
Кроберг остановилась перед столом и слегка присела на него. Слова подающего надежды молодого ученого заставили ее улыбнуться.
– Вы чем-то напоминаете меня в мои молодые годы. Такой же неуемный искатель, способный пойти на многое, - змеиным голоском произнесла Елена. – И это мне нравится. К тому же, чем черт не шутит? Испытания над Каро завершились. По сути, мы на пути создания идеальных его копий. А это значит, что я могу дать вам шанс, чтобы вы создали то, что назвали биорегулятором. Может вы тот гений, которого ждала наука и ваш регулятор откроет нам тайны монии? Я не профессор Данилевский. Ваши опыты вы будете проводить не таясь.
Кирилл ликовал. Ему хотелось встать и закричать о том, что ему наконец-то не нужно прятаться. Кроберг могла стать человеком погубившим его, высосав до капли кровь, но сейчас она давала ему ключ от лаборатории. Вот она – дверь в то будущее, на встречу с которым он так опаздывал. И все же он не сиял радостью. В его голове был угол, который он не мог осветить пламенем надежды. Кроберг заметила сомнения в его глазах.
– Что же ты не радуешься?
– Дело в том, - осторожничал Кирилл, - чтобы создать лекарство, то есть биорегулятор мне нужно очень редкое вещество. Оно должно стать катализатором направленной мутации.