Перерождение
Шрифт:
Хороша, очень хороша. Видно, что не глупа. Держится с достоинством, хотя видно, что расстроена. Взгляд не прячет, смотрит открыто, улыбка — редкая гостья на ее лице, — но улыбка хорошая, искренняя. На Алешу смотрит так, словно он один для нее что-то значит. Хотя нет…вот и малютке досталась светлая улыбка и легкий ласковый шепот. Хорошо, что няня так тепло относится к подопечной, повезло малышке с няней, чего нельзя сказать о матери.
— Кто же ты, девочка? Ольга… тоже Ольга. Ищет ли Алеша замену своей любви, повторив даже имя любимой? Если так, то это очень плохо. Ни одна женщина не выдержит сравнения с
А Николай Николаевич был совершенно спокоен. Он не задавался вопросами "откуда", «как» и «почему». Глаза сына говорили ему о многом. И не в его правилах загадывать на будущее, но сейчас и здесь его сын счастлив, он твердо в этом уверен. Значит его задача, как отца, поддержать сына, а, следовательно, и его избранницу. Он поднялся из-за стола, с бокалом в руке подошел к ним, наклонившись со спины, обнял обоих за плечи и по очереди поцеловал со словами: «Будьте счастливы! Доченька, ты сделала Алешку счастливым! Пусть это будет навсегда! Я так рад за вас!» — и протянув между ними руку, по очереди коснулся их бокалов своим, затем отсалютовал всем присутствующим поднятым шампанским с приглашением поддержать тост.
На меня, мелкоту в коляске, никто не обращал внимания. Разве Вера иногда искоса взглядывала в мою сторону, словно проверяя, все ли в порядке. Да няня периодически нащупывала мою ручонку, безотчетно ища поддержки. Впрочем, так оно и было, я старалась передать ей немного спокойного тепла, когда она касалась меня, и знала, что это помогает ей справиться с волнением. Поэтому не жалела сил, передавая их Ольге, а та в ответ словно раскрывалась, расцветая улыбкой и сияя глазами.
Алексей, как впрочем и все остальные, не обращал на меня никакого внимания, что мне было на руку и позволяло следить за ситуацией.
А ситуация того требовала. В частности, меня обеспокоила Маргарита Львовна. Великолепная женщина! Именно такая, какой я бы хотела быть, но, увы, не дано. Красивая, броская, величественная! Выдержанная.
Но… плохо, плохо со здоровьем! Состояние критическое! А тревоги у мужа и сына не вижу. Скрывает? Не знает? Что делать?
Пришлось потихоньку дергать няню за руку, чтобы наклонилась ко мне. Она вопросительно взглянула и я тихонько ответила:
— Ба-ба. Плех! — не поняла… да я и сама себя не поняла бы… Эх! Айпад надо. Но Ольга и сама догадалась. Извинилась перед Алексеем и остальными за столом и вышла, прихватив меня собой.
Добравшись до нашей гостиной, няня быстро открыла айпад и подала мне. Я написала:
— Бабушка больна, состояние критическое. Срочно нужна госпитализация.
Могу посмотреть, но нужна причина, чтобы взять ее за руку, или наоборот, чтобы она взяла. Возможно глаза в глаза, без прикосновения, но наедине.
Ольга задумалась:
— Подожди немного, я за Алексеем.
Алексей
Он прочитал мое «послание», присел, устало потер виски, потом недоверчиво спросил:
— Машенька, ты уверена? Можешь сказать, что с ней?
Я отрицательно покачала головой, протягивая ручки к айпаду:
— Уверена в том, что все очень-очень плохо. Нужно срочное вмешательство. А в чем причина, не могу сказать. Может, когда посмотрю, смогу что-то добавить.
Я старалась писать быстрее, делала много ошибок, исправлять было некогда, но Алексей все понял.
Он быстро поднялся, на ходу добавляя:
— Сейчас приведу их двоих, придется позже им все рассказать. Сейчас не воспримут.
Мы с няней остались ждать, встревоженные не меньше Алексея. Ощущение надвигающейся опасности не покидало меня. Я уверена, что Маргарите Львовне нужна срочная госпитализация, а возможно, речь идет об операции.
Алексей с родителями вернулся быстро, удивительно, но на его лице не видно было ни единого признака волнения, он радушно улыбался, что-то говорил, показывая им нашу площадь, и пригласив в гостиную предложил присесть, пока Ольга приготовит кофе. Как-то само собой получилось, что Маргарите Львовне досталось место рядом со мной, а так как перед этим кресло было вплотную подвинуто к моему, то я не раздумывая схватила ее за палец. Попробуй отцепи! Она растерянно посмотрела на свою руку с вцепившейся в нее моей и рассмеялась.
— Ты хочешь познакомиться? — спросила, глядя на меня.
А я перехватила ее взгляд и… Боже мой! Она все знает! Она знает, что каждая минута может быть последней! Уже несколько лет она живет с этим. А сейчас тромб оторвался и медленно продвигается к сердцу.
Как! Как закрепить его? Счет идет на часы! Я изо всех сил сжала палец на ее руке и всеми силами желала, чтобы этот несчастный тромб рассосался, растворился, в крайнем случае, хотя бы остановился, прикрепившись там, где находится, и пробыл там до операции.
Все… ничего не помню… очнулась, похоже, быстро, но уже в спальне, в кроватке. Надеюсь, все хорошо.
Ольга смотрит с тревогой, Алексей тоже.
— Машенька, как ты? Отключилась, пока я кофе готовила.
— Айпад!
— Да-да! — Алексей быстро поднес экран, няня приподняла меня на подушке.
— У меня все хорошо, бабушка была на грани. Тромб. Срочно скорую, возможно, необходима операция. Не слушайте ее, она все о себе знает.
Звони, папа. Пока едет скорая, еще хочу посмотреть, что получилось.
Надо к бабушке.
Ольга подхватила меня на руки, Алексей достал трубку и начал набирать скорую. Пока он вызванивал машину, договаривался с клиникой и бригадой в хирургии, мы вернулись в гостиную и Ольга села рядом с встревоженной Маргаритой Львовной, попросив дать ей руку. Та вопросительно взглянула на девушку, протягивая ладонь. А я опять, словно невзначай схватилась за палец. Такой мягкий, такой ухоженный! У меня самой за все девяносто лет никогда руки не были такими ухоженными!
Так-так… нет, не вижу, поделиться силами, подбодрить, успокоить смогла бы, но силенок нет. Надо поймать взгляд. Но как назло, бабушка все еще смотрит на Ольгу, как бы спрашивая, а что дальше?