Шрифт:
Я хорошо помню день, когда впервые его увидел – последний курс универа, пятое сентября, вторник, перемена перед второй парой. В окно нещадно било солнце, и я, отвернувшись от света, смотрел на дверь, размышляя о какой-то ерунде. И тут вошел он – высокий, светловолосый и весь какой-то взъерошенный, словно от него во все стороны торчали невидимые иголки… Второй парой у нас была философия. А философ, человек старой закалки, обожает переклички. Тут мы все и узнали, что незнакомый тип, который молча уселся за дальний
Спустя неделю его имя и фамилия так и остались для всех единственной доступной информацией. Ни с кем знакомиться парень не спешил, разговоров не поддерживал, соорудив вокруг себя невидимый барьер, за который не пускал никого. Этот барьер распространялся не только на группу, но и на весь универ в целом. Некоторые, конечно, пытались прорваться сквозь оборону, но быстро передумали – парень дружить не желал. Я не был в числе этих камикадзе, просто наблюдал со стороны, ожидая, чем дело кончится.
Шли дни, ничего не менялось, и на новенького все махнули рукой, привыкнув к его отстраненности. Я уж подумал, что так оно дальше и пойдет, но не тут-то было – перед самой сессией меня переехал танк. Случилось это после занятий, в коридоре, прямо на выходе из аудитории. Танком оказалась Матильда, наша староста. Вручив мне какую-то папку, она заявила:
– Вот, держи. Это экзаменационные вопросы и расписание зачетов. Передашь Егорову.
Я даже оторопел от ее натиска.
– А где он?
– Дома.
– Но почему я?!
– Потому что он живет рядом с тобою.
О чем-то подобном я догадывался – пару раз по дороге на занятия сталкивался с ним в метро. Но тот всегда заходил в другой вагон, делая вид, что меня не знает, и я не спешил его разубеждать.
– Ну и что, что рядом, – снова попытался возмутиться я.
Матильда скривилась.
– Зайцев, в чем проблема? Зайди отдай. Сложно что ли?
– Сложно. Я не настолько с ним знаком, чтобы идти в гости.
– Вот и познакомишься.
– А почему бы тебе самой к нему не зайти? – я попытался вернуть ей папку, но Маргарита демонстративно сложила руки на груди.
– У меня куча дел, а тебе все-равно по дороге.
– А я к бабушке собирался!
– Зайцев, не отмазывайся! С комплексами надо бороться. Ты же будущий психолог, работай над собой!
– Да почему вообще к нему надо идти? Сам придет – отдашь.
– Да-а, – разочарованно произнесла староста. – Еще и невнимательный. Егоров уже вторую неделю болеет. И неизвестно, сколько еще дома просидит. А сессия на носу! Надо помочь человеку.
– Да я понятия не имею, где он живет! – воскликнул я, слыша, как моя картонная броня хрустит под ее коваными сапогами.
– Не проблема, вот адрес, – она протянула мне мятую бумажку. Кроме номера дома и квартиры там еще значился телефон. – Если что, звони.
– Тебе?
– Ему! Успехов.
Похлопав меня по плечу, Матильда бодро зашагала прочь.
Забросив домой рюкзак, я отправился «на голгофу». Дорога до нее оказалась до обидного короткой – дом Ильи стоял рядом с моим. Я с трудом заставил себя набрать номер на домофоне и не сбежать, когда на том конце женский голос поинтересовался, кто я такой.
Спустя какое-то время я уже робко сидел у постели больного… который вовсе и не думал умирать, имея вид если не цветущий, то очень на то похожий. На тумбочке у кровати стояла ваза с яблоками, рядом – стакан с водой. И только градусник, сиротливо притулившийся с краю, робко намекал на то, что хозяин вроде как нездоров.
– Привет, – Егоров нехотя оторвался от планшета, бросив его на кровать. Краем глаза я успел заменить на нем знакомую заставку игры.
– Привет. Монстров мочишь? – поинтересовался я, кивая на планшет.
– Болею, – поправил тот, даже не улыбнувшись. – Чего хотел?
От его тона и всей этой дурацкой ситуации мне стало совсем отвратительно.
– Да ничего, – я решил, что визит вежливости пора заканчивать, полез в пакет и сунул ему папку. – Вот, Матильда просила передать тебе вопросы к экзаменам. Выздоравливай, – после чего встал и направился на выход.
– И ты всегда делаешь, что попросят? – остановил меня вопрос.
– Иногда приходится.
– А послать?
– Кого именно? – я посмотрел на Илью с вызовом. Он что, издевается? Но не обнаружил на его лице никаких эмоций. – Ладно, бывай, мне еще курсовик делать, – я снова попытался уйти.
– Макс, – я замер, а потом медленно обернулся – он что, имя мое знает? Вид у Ильи был странный, словно он и сам от себя такого не ожидал. – Чаю хочешь?
– Нет, спасибо, – торопливо произнес я. В нем сразу словно что-то закрылось, и я торопливо добавил: – А хотя ладно, давай.
– Инга! – крикнул Илья, точнее, попытался – и сразу закашлялся. Я подал ему стакан с водой, мысленно обозвав себя идиотом – надо было все-таки отказаться.
– Да, мой хороший? – приоткрыв дверь, в комнату заглянула пухленькая женщина в фартуке, принеся с собой запах свежих булочек. На очках ее блеснул солнечный блик.
– Сделай нам чаю, пожалуйста.
– Хорошо, сейчас, – произнесла она, улыбнувшись нам обоим. Хорошая у нее была улыбка, добрая. Но Илья на нее не ответил.
Минут через пять нам вручили поднос с двумя чашками и еще теплыми маковыми рулетами.
– Спасибо! – искренне поблагодарил я. Обожаю маковые рулеты. – Твоя мама классно готовит.
– Это домработница, – произнес Илья, мрачнея. – Мы с отцом живем вдвоем.
– Мне кажется, она хорошая, – осторожно произнес я, не зная, как реагировать.