Переселенец
Шрифт:
Все вокруг меня носились как угорелые – Яна и какая-то незнакомая женщина помогли мне одеться, еще один боец быстро елозил тряпкой по полу, а Карн уже тащил перепуганного Ургена куда-то в боковую комнату. Остальные боевики графа совершали таинственные непонятные манипуляции с телами легионеров в коридоре и комнате.
Не успел я озадачиться вопросом: «Что бы все это значило?», как Яна, взяв за подбородок, повернула мою голову к себе:
– Слушай внимательно. Пока все идет хорошо. Сейчас привлечешь внимание охраны на улице, но не подпускай их к себе близко, а вызывай командира второго гвардейского легиона.
– Справлюсь.
Я постарался придать голосу максимум уверенности, хотя прекрасно понимал тревогу девушки. Что значит еще одна смерть для того, кто и живет-то понарошку? А вот ей очень хочется выжить. И как, скажите, это сделать при безумных планах явно спятившего графа?
А граф действительно спятил – он ставил все на совершенно неверную карту, то есть на меня. Я же мог запороть дело в любую секунду, и в этом не было бы ничего удивительного. Без малейшей подготовки, без точных инструкций, при постоянном форс-мажоре может свихнуться любой агент. И все это на фоне постоянного перескакивания из одного тела в другое! Я чувствовал, что суммарный запас удачи всех участников этой авантюры должен был закончиться еще на генерале, но почему-то мы пока оставались на коне.
И вот это «мы» мне не нравилось больше всего.
Все происходило настолько быстро, что я, казалось, лишь моргнул глазами – и в комнате остались только мы с Лованом, в смысле из живых. Да еще в придачу начавший приходить в себя внебрачный сынок генерала. Несмотря на очумелое состояние, я все же сумел сделать хоть что-то разумное – словно прощаясь с покинутым пристанищем, склонился над телом генерала и тихонько снял у него с руки перстень с баронским гербом.
Изобретать велосипед я не стал и воспользовался уже проделанным однажды приемом. Тяжелый стул полетел в сторону большого окна и, разметав хрупкое стекло на тысячи осколков, вывалился наружу. Реакция на этот катализатор появилась моментально – по лестнице загрохотали шаги целой толпы, и в комнату ворвались как минимум десятка два легионеров.
Перепуганный тирах уставился на меня огромными от удивлениями глазами. Он даже зачем-то направил в мою сторону копье.
– Ваше величество?
– Не подходить! – завопил я, и легионеры даже отшатнулись. Нависла опасная пауза. К счастью, с пола уже начал подниматься Таух Соло. И очень вовремя – все вообще шло как в хорошо отрепетированной пьесе, и это при том что план был не просто шит белыми нитками, а вообще – простите за моветон – склеен соплями.
Центурион не отличался оригинальностью и повторил вопрос тираха:
– Ваше величество?
– Всем стоять на месте! Таух, я не сомневаюсь в тебе, но твои легионеры напали на своего императора и убили генерала. Если бы не этот странный центурион из свиты Сакнара, почему-то не желающий разговаривать, я бы тоже лег рядом со старым другом.
– Но, мой император, это невозможно!
– Молчать! – Я понял, что пора включать самодура, которому нет необходимости объяснять свое поведение. – Не знаю, продался ты или нет, но верить первому легиону я больше не могу. Немедленно вызови сентара второго легиона.
– Но, ваше величество, – промямлил центурион и шагнул вперед.
Лован тут же скользнул навстречу и застыл предо мной в настороженной оборонительной позиции.
Таух Соло не мог ничего понять, с трудом приходя в себя после удара по голове. Кстати, последствия «подачи», прилетевшей императору от Яны, достались мне «по наследству» в виде шишки на затылке и дергающей мозг головной боли. Что не добавляло терпения и понимания.
– Выполнять!
Этот крик словно развеял остатки неуверенности и всеобщего обалдения, заставив легионеров двигаться осмысленно. С их лиц даже ушло тупое выражение.
Да уж, действительно расслабились. В последний раз империя серьезно воевала больше ста лет назад. Даже тот конфликт, в котором Рольд Сакнар погубил целый легион, был не более чем пограничной стычкой с одним из Вольных королевств. А последний рокош был и того раньше. С крестьянскими восстаниями справлялись сами вассалы или «медведи», уверенно державшие в жесткой узде все незаконные лесные бандформирования.
Честно говоря, империя больше всего напоминала слишком уж спокойное и оттого какое-то игрушечное государство. Но это сейчас. Во времена дедушки Хвана Первого – Уланга, тоже Первого – здесь было очень «весело»: по империи часто прокатывались волны гражданских войн и рокошей.
С тех пор стало значительно спокойнее в основном благодаря тому же Улангу, его кровожадности и изобретательности. Одно не слишком законное, но очень важное изобретение на двести лет обезопасило страну от гражданских войн и дворцовых переворотов. Но теперь годы спокойствия, за время которых легионы вообще и гвардейская охрана императора в частности, так сказать, перестали мышей ловить, закончились. И в этом был виноват Хван Первый, который мог стать последним в своем роду, если бы не вмешательство графа.
Информация из мозга императора шла легко и незаметно, без малейших болезненных ощущений. Это было и хорошо, и плохо. Хорошо по удобству извлечения нужных данных, а плохо – потому что я уже начал воспринимать прошлое императора как свое. Так и до потери личности недалеко.
«Вечер воспоминаний» нарушил сентар второго гвардейского легиона. Им оказался уже знакомый мне маркиз Дамиле, тот самый метросексуал, с которым меня познакомил граф в «ведомственной» таверне. Впрочем, от метросексуала в нем сейчас мало что осталось – типичный сентар при оружии и в броне. Удивление не успело оформиться в голове, как память императора тут же подсказала все подробности назначения маркиза на пост сентара второго гвардейского легиона. Самое смешное, что это было «уступкой» тем, кто рьяно требовал наказания зарвавшегося генерала Сакнара.
Работа, проделанная Гвиери за несколько дней, удивляла и поражала. Граф был гением закулисной игры и придворным стратегом, а вот тактиком он был слабым. Сама операция захвата императора была спонтанной и плохо продуманной, а о личности исполнителя и говорить нечего. Я легко мог загубить всю затею, в одно мгновение обесценив огромный массив работы всех союзников Кровавого Моржа при дворе империи. Но если бы мне вздумалось взбрыкнуть, наказание последовало бы моментально, и что самое неприятное – я не знал, каким именно оно будет. Так что пришлось играть свою роль дальше и очень много думать.