Перешагнув пропасть
Шрифт:
— Это понятно. — Жак обернулся к ней с улыбкой, а потом включил зажигание и стал осторожно выезжать с маленькой парковки. — Надеюсь, вы полюбите замок не меньше, чем его любил Эмиль.
Разумеется, подумала Сэнди. Ты сделаешь все, чтобы оставить Энн в вашем семействе хотя бы до рождения ребенка.
Когда они въехали в долину Луары, уже совсем стемнело и ночное небо раскинулось над ними бархатным покрывалом. Но воздух, прогревшись за день, оставался теплым и влажным, без того холодка, который обязателен в такое время суток в Англии. Жак свернул с шоссе на длинную дорогу,
— Вот и замок, — бросил Жак, указав на огромное здание из камня медового цвета, украшенное лепниной и скульптурами. Издали оно казалось одним из тех волшебных замков, о которых дети читают в сказках. Шпили и башенки, арки и ажурные балкончики — от всего этого захватывало дух при первом же взгляде. Величественно и гордо высилось сооружение на фоне вечернего неба.
— Боже, как красиво, — выдохнула Энн.
— Да, но красота эта дорого обходится, — отозвался Жак, — целое состояние уходит на то, чтобы содержать замок в порядке. Однако семья не хочет с ним расставаться, уже несколько поколений Шалье владеют им; мой отец, к примеру, родился в одной из спален на втором этаже.
Остановив машину на широкой подъездной аллее, Жак выключил мотор и повернулся к Сэнди.
— Ну, как впечатление? Одобряете жилье?
— Его трудно не одобрить, — осторожно сказала Сэнди. — Удивляет, что вы сами здесь не живете. Давно ли вы отделились?
— Восемь лет назад.
Разговор прервался, поскольку растворились огромные двери из резного дуба и в дверном проеме появилась маленькая и стройная, изысканно одетая женщина. Позади нее стояло еще несколько человек.
— Это мать, — тихо сказал Жак. — Мой брат Андре тоже живет со своей семьей в замке, так что, боюсь, нас будет встречать вся орава Шалье.
Он вышел из машины, обошел ее, открыл дверцу впереди для Сэнди и сзади для Энн, после чего помог обеим женщинам выйти.
— Мама, позволь тебе представить Энн и Сэнди. — Взяв Энн под локоть, Жак подтолкнул женщину вперед и, почувствовав ее нерешительность, слегка обнял за талию. — Энн, познакомьтесь с вашей свекровью.
— Энн… — Карие глаза мадам Шалье радостно сверкнули, она явно одобрила свою невестку. — Благодарю вас, дорогая, за ваш приезд. Мне так горестно… — Голос матери прервался, она грустно покачала головой. — Я думаю, вы устали: вид у вас измученный…
Она снова замолчала, и Сэнди заметила, что Жак как-то напрягся, но Энн подалась вперед и обвила руками женщину, доставившую ей столько горя. Мадам Шалье в свою очередь долго не выпускала Энн из объятий.
— Я так сожалею, — продолжала мать, в ее голосе были слезы. — Сможете ли вы простить нас за то, как мы с вами поступили?
— Давайте пройдем в дом, мама, — прервал ее Жак, после чего обернулся к высокому седому старику, стоявшему позади Энн; тот шагнул вперед, глаза его тоже были влажны.
— Энн, я отец Эмиля. Мне так приятно с вами познакомиться. Но вы, видимо, измучены путешествием. Арианна, пригласи, пожалуйста, гостей в дом. — Он обернулся к старшей сестре:
— А вы, наверное, Сэнди? Очень хорошо, что вы сопровождаете сестру, вы для нее большая поддержка.
Уже войдя в дом — роскошь которого заставила обеих потерять дар речи, — сестры познакомились с Андре и его женой. Брат Жака очень походил на него, только был ниже ростом и полнее. Жена его, Одиль, оказалась хорошенькой брюнеткой. Сестер повели в великолепную гостиную, со стенами, увешанными старинными, отлично отреставрированными гобеленами. Миниатюрная горничная в форменном платье принесла кофе, но Андре с Одиль извинились и ушли, сочтя церемонию знакомства законченной.
— Приятным ли было путешествие? — Мадам Шалье старалась играть роль гостеприимной хозяйки, но в глазах ее все еще стояли слезы, когда она смотрела на Энн, и атмосфера была напряженной.
— Да, благодарю вас. — Энн поставила чашечку на блюдце, явно не зная, о чем говорить. — Очень мило с вашей стороны, что вы нас пригласили.
— Papa, я думаю, что татап и Энн стоит оставить на какое-то время вдвоем. — Жак взял ситуацию в свои руки, и лицо его приняло обычное твердое выражение. — Я познакомлю Сэнди с замком, а тебя попрошу распорядиться, чтобы Пьер перенес чемоданы из машины в дом.
— Конечно, конечно. — Отец был откровенно рад покинуть место действия.
— Но… — Прежде чем Сэнди успела что-либо добавить, твердая рука увлекла ее из гостиной, держа за локоть. Как только Шалье-отец скрылся, она повернула к Жаку недовольное лицо. — Энн пора быть в постели, она измучена…
— Ей сейчас гораздо важнее поговорить со свекровью, — ответил Жак. — Эти первые минуты знакомства жизненно важны для них обеих. Разве это неясно?
— Мне ясно, что вы самый деспотичный человек из всех, кого я знала.
— Я не считаю это недостатком. — Жак прислонился к стене, — холодно глядя на Сэнди. — Каждому мужчине следует знать, чего он хочет, и добиваться этого.
— Серьезно? — Она вспомнила Айана, разбившего столько жизней своим деспотизмом. — А что будет, если я не соглашусь?
— Знаете, Сэнди Гоздон, вы, конечно, умудренная жизнью женщина, но характер у вас несносный, — проговорил Жак, лениво растягивая слова. — Вы хотите, чтобы мужчины вели себя как комнатные собачки?
— Я ничего не хочу.
— Дело-то совсем не в том, что Энн устала. — Он отошел от стены и так быстро повел Сэнди по огромному холлу, что она не успела возразить. — Вы храбрая, вы отлично отстаиваете интересы своей сестры, но сейчас вы ей не нужны. Она — на перепутье и должна принять самостоятельное решение. А вы не имеете права ей мешать.
Они стояли на площадке большой винтовой лестницы с резными перилами, такой же, какую Сэнди увидела, едва войдя в замок. Но когда Жак взял ее за локоть, чтобы вести наверх, она вырвалась.