Пересмешник, или Славенские сказки
Шрифт:
В скором времени исчез густой дым, и Асклиада, как будто после крепкого сна, открыла глаза свои и начала чувствовать.
Бейгам не мог воздержать себя от радости, бросился пред нею на колена и начал было изъявлять ей свое восхищение, но волшебник удержал его и также всех прислужниц, которые в радости кричали: "Государыня наша!"- ибо необыкновенное восхищение препятствовало им изъяснить порядочно свои мысли.
Он приближился к Асклиаде и весьма со смиренным видом объяснял ей все происшедшее в их государстве, для того что известие сие непременно ей потребно было; также и Бейгам, со своей стороны, получив к тому позволение от волшебника, не упустил изъявить ей все надобное при сем случае.
Когда волшебник объявлял пред Алимом произволение богов, тогда Аскалон находился тут же. Услышав обличение себе, пришел в неистовое помешательство разума;
Алим, имея от природы добродетельное сердце и видя его в превеликом волнении, приказал тихим образом своим телохранителям охранять его здравие; а сам, сколько сил его было, старался извинить его у народа, который тогда находился в превеликой ярости на Аскалона. Всякий, смотря на него, скрежетал зубами и готов был забыть волю богов и положить его мертвого пред собою; одним словом, никто не соглашался в сие время последовать Алимовой добродетели и против воли его желали отмщать его обиду; однако просьба и увещания государевы сильнее были их стремления, и народ поневоле должен был усмириться. Алим много раз подходил к Аскалону и начинал с ним разговаривать, но тот, будучи в превеликом развращении, не отвечал ему ни слова и стоял наподобие безгласного дерева.
В сие время вывел волшебник Асклиаду, совсем уже одетую в брачную одежду. Народ, увидев ее, возгласил весьма радостно, а Алим, увидев свою любовницу, окаменел; сердце его трепетало, и он не верил самой истине и думал, что глаза его обманулись.
Как только вознамерился он броситься пред нею на колена, то в самое это время упал Аскалон без чувства на землю, ибо он не мог снести присутствия Асклиады. Добродетельный государь, увидев сие, предпочел дружбу любови и бросился помогать бесчувственному Аскалону. Сей случай удивил его подданных, и все уверились тогда, что владетель их имеет в себе беспримерную добродетель, ибо благодарность в его сердце преодолела два непоколебимые действия, то есть неизъясненную любовь к Асклиаде и неограниченную ненависть к Аскалону за учиненное им неистовое и зверское смертоубийство.
Подняли Аскалона и понесли в его покои. Алим, препроводив прискорбным видом и смутными глазами мнимого своего друга, подошел к Асклиаде и изъявлял ей восхищение свое с превеликим движением сердца, уверял ее о своей искренности и вторично дал клятву к соединению. Потом говорил им волшебник, что боги определили сей день быть их брачному сочетанию; итак, нимало не медля, следовали любовники в Ладин храм, и все присутствующие тут бояре, за которыми шел народ и нимало не переставал изъявлять своей радости, усердия и удовольствия.
Храм любовной богини стоял за городом на западной стороне острова в посвященной ей роще; вид имел он круглый, и вместо стен простирались от столбов решетки, сделанные из разных благоуханных цветов, между которыми сидели голуби и целовалися друг с другом. Прозрачная на оном кровля сделана была весьма искусною рукою и походила весьма много на чистую морскую пену, в которой плавали, играя, лебеди; на самой середине сей крышки стояла в волнах богинина колесница, сделанная из раковины. Внутри, на стенах оного, обитали игры и смехи; на столбах стояли картины самых славных мастеров, которые изображали приношения жертвы богине великими государями, разумными министрами, храбрыми полководцами, премудрыми философами, искусными художниками и всякого звания народами. Под оными находились статуи; оные представляли благосклонности богинины, снисхождения к богам и к смертному племени, наказания за презрение ее воли, разлуки любовников, свидания и тайные переговоры, соединения, браки и верность,- одним словом, все любовные действия изображены были в сей божнице, посредине которой, на блестящем престоле, стояла нагая богиня в одном только таинственном поясе. Над головою ее видна была разноцветная радуга, переплетенная нарциссами и розами; окружали ее грации, которых приятные виды приводили сердце и мысли в великое восхищение. Бог любви стоял по правую сторону, которого держала богиня за руку, и он, казалося, как будто бы всякую минуту ожидает от нее повеления, чтоб возжигать сердца неизъясненною любовию богов и человеков.
Как только предстали любовники пред жертвенник богинин, где клялися друг другу вечною всрностию, жрецы запели все божественные песни, и во всем воинстве началась огромная музыка.
Из храма шествие было таким образом: наперед шли четыре жреца в белых одеждах и в лавровых венках, в руках несли они желтые епанчи; за сими следовало множество духовенства, которые были не украшены
Когда приближились они ко дворцу, то все комнатные служители, мужчины и женщины, одетые в белые одежды и стоящие в порядке, приклонилися на землю и ожидали от великой государыни к себе благосклонности, которых Асклиада, обнадежив своею милостию, приказала встать.
Потом великий священноначальник повел Асклиаду на крыльцо, устланное соболями, и привел нарочно в приготовленнную к тому залу, которой пол, стены и потолок убиты были мехами таких же зверьков, ибо верили, что сие долженствовало быть знаком будущего счастия и благополучия. Новобрачные пришед сели на соболиные подушки, надевши наперед из того же меха верхние шубы. По достоинствам и чинам начали подходить бояре и поздравлять своего государя и государыню. Алим повышал тогда иных чинами, а иных жаловал цепями и шубамиВ древние времена носили на себе серебряные и золотые цепи чрез плечо вельможи, жалованные от государей,- так, как ныне кавалерии, и сие означало сенатора и тайного советника; а пожалованная государем шуба знаком была, что сей господин был в особливой милости у своего князя.; потом просил Асклиаду, чтобы она сделала женщин участницами сей радости. Жаловала также оных Асклиада и обещала всегдашнее к ним снисхождение.
Наконец пошли все к столу, где волшебник почтен был особливою честию, и в середине обеда, простившись со всеми, расстался он с Алимом навеки и скрылся из его глаз.
Аскалон тогда тут не присутствовал, следовательно, не было никакого препятствия и помешательства великому веселию, которое продолжалось до половины ночи, или, может быть, и долее, в которое время терзался Аскалон ревностию, ненавистию и вымышлял способы к погублению новобрачных.
Бейгам и другие подобные ему разумные министры во время рассветания наступающего дня сделали между собою совет, в котором определили, как возможно, стараться склонить своего государя к тому, чтобы он в этот же день выслал Аскалона из своего владения, ибо думали они, что спокойство их не может утвердиться до тех пор, покамест не избудут сего разбойника и варвара с миролюбивого острова и не очистят дом государев от сего смертоносного яда, для того что великое отчаяние Аскалоново грозило им новою бедою. Того ради собрались они в дом государев ранее обыкновенного; и когда проснулся Алим, то вместо брачных обрядов, которые, по общему обыкновению, должны употреблены быть в сем случае непременно, предложили ему об изгнании Аскалоновом. Государь был на сие согласен, ибо он и сам весьма много опасался неистовства Аскалонова; итак, поручил сие Бейгаму как первому министру и верному своему другу.
Бейгам, обрадовавшись сему, нимало не медля, отвел его на нарочно изготовленный к тому корабль и приказал начальнику оного отвести Аскалона на отдаленный какой-нибудь остров и там бросить без всякого попечения, чего не приказано было от Алима; и сие свирепство кажется мне простительно весьма огорченному человеку. Таким образом, подняли на корабле парусы и отправились в путь.
Когда разнеслося эхо в народе, что Аскалон сослан с их острова, тогда радость в оном усугубилась и исчезло всякое сомнение, которое между восхищением обитало в их понятии. Весь двор и город умножили свое усердие, и сие в народе восхищение продолжалось более месяца. Все дела, суды и предприятия оставлены были в сие время, винные освобождены были от наказания, отворены везде темницы, и всем дана была свобода; по чему видно, что обитали тогда на Млаконе и Ние мир, веселие и тишина.
Корабельщики, везущие Аскалона, по седмидневном путешествии, имея великую к нему ненависть, согласились бросить его в море, чтоб истребить злое сие произрастание до конца. А во граде вознамерились они сказать, что во время великой бури упал он сам с корабля, или так, что, будучи в великом отчаянии, бросился в воду, чего и они усмотреть не могли. Но судьба Аскалонова противилась их желанию и не захотела сделать их виновными, чтобы пострадали они за отнятие жизни у сего неистового варвара, и для того намерение сие было уничтожено. После того благополучный ветер дул от островов Млакона и Ния, и они в скором времени отъехали весьма далеко.