Пересмешник

Тевис Уолтер

– Знаешь, – сказала она, – наверное, Саймон и пристрастил меня к мясу. Он умыкал скот с больших автоматических ранчо. А иногда охотился на диких животных.

Я никогда о таком не слышал.

– «Умыкал» значит «воровал»?

– Да, наверное, – кивнула Мэри Лу.

Она взяла еще кусок мяса и поставила тарелку рядом с собой на диван, потом, держа мясо, отпила еще глоток.

– Не спрашивай про детекторов, – сказала она. – Саймон говорил, что в жизни не видел детектора и не слышал, чтобы кого-нибудь уличили.

Слова ошеломляли, но я склонен был поверить. Я уже не юн, но тоже никогда не видел детектора и не встречал людей, которых уличили. С другой стороны, людей, которые рискнули бы нарушить правила, я тоже не встречал.

* * *

Мы на время умолкли. Мэри Лу ела, а я смотрел, как она ест. Меня по-прежнему изумляло, какая она интересная, и какая привлекательная физически, и как получилось, что я ее к себе пригласил.

Разумеется, про секс я думал, но чувствовал, что это произойдет не скоро. Надеялся, что не скоро, поскольку в этом смысле я более робкий, чем остальные, и хотя она была правда очень привлекательна – я еще яснее это увидел после того, как допил джин, – сейчас я слишком сильно нервничал.

После очень долгого молчания она сказала: «Покажи мне снова твой диктофон». Я ответил: «Хорошо» – и пошел к столу. Рядом с диктофоном стоял муляжный фрукт, который Мэри Лу сорвала в питоньей клетке; она за все время у меня в комнате его как будто даже не заметила.

Я не стал трогать фрукт, а взял диктофон и дал Мэри Лу.

Она помнила, как он работает.

– Можно, я кое-что надиктую? – спросила она.

Я сказал, что можно. Потом велел роботу принести нам еще синтоджина со льдом, лег на кровать и стал слушать, как Мэри Лу говорит в диктофон.

В первую минуту я не понимал, что она делает. Она говорила очень медленно, гипнотически, и произносила слова без всякого чувства. Наконец я сообразил, что она рассказывает свою жизнь, как «зафиксировала» ее в памяти: повторяет слова, как повторяла их, чтобы затвердить:

«Помню стул у моей кровати. Помню зеленое платье, в котором ходила на уроки. Все пытались одеваться не как другие, чтобы показать свою индивидуальность, но, думаю, мы все выглядели одинаково.

Я училась очень хорошо, но ненавидела учебу.

Помню девочку по имени Сара, с ужасными прыщами по всему лицу. Она первая рассказала мне про секс. Сама она уже попробовала, а другие ребята смотрели. Мне показалось, это… неправильно.

Вокруг нашего интерната была пустыня, так что иногда к нам в корпуса приходили спать ядозубы. Роботы ловили их и выбрасывали. Мне было жалко больших глупых ящериц. В Доме Рептилий нет ядозубов, а зря…»

Мэри Лу говорила и говорила. Сперва мне было интересно, но постепенно меня начало клонить в сон. День был долгий. И я не привык столько пить.

Пока она говорила в диктофон, я уснул.

Когда я проснулся утром, ее не было. Сперва я испугался, что она ушла, потом заглянул в соседние комнаты. Первые оказались пусты, потом я ее нашел. Она свернулась клубочком посреди комнаты, на ярко-оранжевом ковре, и спала, как ребенок. Мое сердце наполнилось нежностью. Я почувствовал себя… как будто отцом. И в то же время возлюбленным.

* * *

Я вернулся в свою комнату, съел завтрак и начал все это писать.

Когда закончу, я разбужу Мэри Лу, и мы вместе пойдем в ресторан.

День сорок третий

Когда я проснулся, мы поехали на Пятую авеню по траволатору и съели ланч в вегетарианском ресторане. Взяли шпинат и фасоль.

Мы оба не принимали таблетки и не курили травку. Удивительно были видеть, насколько все одурманены. За исключением, конечно, роботов-официанток. Пожилая пара напротив нас изображала разговор, но на самом деле они просто повторяли одни и те же слова, не слушая друг друга. Он говорил: «Флорида лучше всего», а она: «Я не расслышала твоего имени». Он говорил: «Я люблю Флориду», она: «Артур, да?», и так по кругу весь ланч. Наверное, у них была сексуальная связь, но они казались совершенно чужими. Я привык слышать такие разговоры, но теперь у нас с Мэри Лу было столько тем для обсуждения, а мыслили мы так четко и ясно, что это стало особенно заметно. И грустно.

День сорок шестой

Мэри Лу здесь уже три дня. Первые два она спала до полудня, с вечера попросив ее не будить. Утром я работал с фильмами. В них были голые по пояс мужчины, и они жили на больших лодках, парусных, которые могли пересечь океан. По большей части эти мужчины дрались на ножах и на саблях. Они говорили слова вроде: «Каррамба!» и «Я – властелин морей!». Это было интересно, но мои мысли целиком занимала Мэри Лу, и я не очень всматривался в фильмы.

В эти два дня я работал только по утрам, чтобы она не увидела меня за работой. Точно не знаю, отчего так, но мне не хотелось, чтобы она узнала про чтение.

А на третий день Мэри Лу вошла ко мне с книгой в руках, в пижаме, которую я ей дал. Она выглядела потрясающе. Верх пижамы был расстегнут, я видел ложбинку между ее грудями. У нее был на шее крестик. И я видел ее пупок.

– Только глянь, что я нашла! – сказала она и протянула мне книгу.

От движения пижама распахнулась еще шире, и на мгновение показался сосок. Я смутился. Наверное, я выглядел как дурак, когда стоял и старался не смотреть. Я заметил, что она босая.

– Возьми, – сказала Мэри Лу и практически впихнула книгу мне в руки.

Я неуверенно взял книгу. Она была маленькая, без твердого переплета, какой, я думал, бывает у всех книг.

Картинка на обложке оказалась непонятной: узор из темных и светлых квадратов, а на них какие-то странные фигурки. Называлась книга «Основные эндшпили», автор Ройбен Файн.

Я раскрыл ее. Страницы были желтые, заполненные схемами из черных и белых квадратов и непонятным текстом.

Я немножко успокоился и снова посмотрел на Мэри Лу. Она, наверное, заметила мое смущение, потому что застегнула пижаму. И провела рукой по волосам, чтобы их пригладить.