Переспать на спор
Шрифт:
Аня попросила, чтобы перегнали сюда ее хонду, Михаил покривился, но исполнил. Потом она, наконец, закончила работу над документами и отдала ему, пусть его юристы все проверят. Ему было ужасно неприятно, но он выполнил и эту ее просьбу, и принес ей заверенные экземпляры. Оставалось лишь поставить подписи.
Не сказав ей ни слова, он подготовил и свой вариант, где отдавал ей все. Михаил не желал даже думать о поражении, он хотел, чтобы она узнала… Потом, когда-нибудь… Что деньги не имели никакого значения, что он хотел только ее.
Так
Все случилось внезапно.
Она предложила сходить вечером в ресторан. Он согласился, среди людей будет легче вытерпеть эту пытку, страшно тяжело все время отказывать себе в том, чего хочется больше всего на свете.
Модный светский ресторан прямо рядом с домом, даже машину не стали брать. В зале было порядочно народа, какая-то компания гуляла. Молодые, много симпатичных мужчин и женщин. Миша с Аней сели за столик, недалеко от той веселой компании, заказали шампанского, закуски, и, в общем-то, хорошо проводили время.
До тех пор, пока Аню не пригласил танцевать парень из этих веселых соседей. Михаил хотел было отказать, но мужик улыбался так обезоруживающе безобидно, что он, стиснув зубы, с улыбкой разрешил. А теперь смотрел со стороны, как этот тип прижимает к себе ЕГО женщину, как наклоняется и шепчет что-то ей на ушко, а она смеется. Смеется она. Убить ее мало! Но когда этот… тип коснулся ее щеки и убрал ей за ушко выбившийся локон, вот тогда крышу у Кольцова и сорвало.
Припадок берсерка, совсем как тогда. Картинки замелькали перед глазами, битые в кровь морды… Михаил встряхнулся, приходя в себя, он понял, что все, что дальше он себя контролировать не сможет, надо забирать ее отсюда. Поднялся и подошел за своей женой, разбить эту танцующую парочку. Мужик пытался было в шутку воспротивиться, а Аня, увидев эту страшную ледяную мглу, клубящуюся в глазах мужа, вцепилась в его плечо.
И запустила в него ногти. В этот миг Михаил почувствовал себя как многовековой дуб, который, наконец, свалили последним ударом топора, он даже слышал тот скрип и скрежет с которым рухнуло его самообладание. Ее ногти, впивающиеся в его плечо…
Словно пошла неуправляемая цепная реакция. Как они добрались до дома, яростно целуясь и цепляясь за какие-то углы, оба не помнили. Каким-то чудом оказались в постели, а дальше была борьба за жизнь, и каждый был жизнью для другого. Была ночь непрерывного безумия, болезненно-нежно-страстно-мучительно-сладкого бесконечного наслаждения. И все-таки эта ночь прошла.
А потом настало утро. Утро, которого боялись и ждали оба.
Поцеловав его в последний раз, Аня встала, вытащила свои экземпляры разводных документов, подписала их и протянула ему.
Он видел, что она делает, и не верил своим глазам. Когда Аня подошла к нему, протягивая ручку и бумаги, он смотрел на нее так, словно она ударила его ножом в спину, а теперь вырезает его еще живое сердце. В ее глазах тоже плескалась боль и стояли слезы.
— Зачем? — только и смог сказать он.
— Я должна, — голос дрожал от сдерживаемых слез.
Он оттолкнул те документы, что она ему протягивала, вынул свой вариант, подписал его без слов, протянул ей и отвернулся, сел на кровати, опершись локтями в колени и обхватив голову руками. Мужчина был раздавлен. Оба не сказали ни слова больше друг другу. Она быстро оделась, взяла бумаги и ушла.
Глава 14
Он был раздавлен.
Щелкнул замок входной двери. Ушла.
Мир сузился в крохотную точку, и эта точка наливалась болью. Значит, вот как бывает, когда случается самое страшное…
Мужчина сжал голову руками. Ушла. Вырвала его сердце и ушла. Сделала его.
Нет.
— И как же ты после этого будешь жить? А? Скажи мне, как ты будешь жить? Мужик?
Нет.
— Ты вообще мужик? Ты что, вот так ее отпустишь? Ты что, позволишь ей вот так уйти из твоей жизни? Ты же видел ее глаза… Она же чертова царевна-лягушка безмозглая, все думает, что в игрушки играет… не соображает, что делает… Ты же знаешь, что она тебя любит!
Нет. Нет. Нет!
— Что, так и будешь сидеть здесь, сопли жевать и подыхать от тоски?! Беги!!! Идиот несчастный!
Он сорвался мгновенно.
Не могла она далеко уйти, он ее вернет.
Потому что она — его! Потому что иначе, зачем ему жить.
Аня только-только отъехала на своей хонде, рядом на переднем сидении лежали разводные бумаги. Каким чудом еще держались на грани истерики ее нервы, кто знает? Слезы все-таки потекли и теперь текли водопадом, а дыхание срывалось. У нее же сейчас просто сердце разорвется… Как больно… Больно-то как…
Вдруг какой-то, она уже плохо видела из-за слез, застилающих глаза, огромный наглый джип подрезал ее и притер к обочине. Она только собиралась выйти из машины и начать ругаться, как дверь открылась, и знакомые руки яростно выдернули ее с сидения и вжали в свою грудь. Миша.
Аня приникла к нему, колотя кулачками, куда придется:
— Ненавижу тебя! Ненавижу тебя! Ненавижу!
А он прижимал ее к себе и все повторял, как в бреду:
— Моя. Моя. Моя. Моя.
— Ненавижу тебя… — ее колени подогнулись, и они вдвоем сползли прямо на проезжую часть, — Ненавижу…
— Я тоже… Безумно тебя люблю… Люблю…
Им сигналили, их объезжали другие машины, они создавали пробку. Но в тот момент весь мир перестал существовать, остались только эти двое.
Сумасшедшие влюбленные.
Миша опомнился первым, подхватил Аню на руки и вынес на тротуар. Там он присел прямо на парапет, держа ее на руках. С утра было пасмурно, наконец, закапал теплый августовский дождик. Они так и сидели, обнявшись, потому что так надо было, им так было надо. Дождик побрызгал и перестал, проезжавший мимо эвакуатор с радостью забрал их тачки, и пусть! Было весело на это смотреть.