Перестаньте удивляться! Непридуманные истории
Шрифт:
И вот однажды — в один из таких вечеров — раздался телефонный звонок.
Звонил Сталин.
Спросил: что делаешь? Буденный ответил: да вот сидим тут, выпиваем, беседуем…
Покрасс, естественно, вопросов Сталина не слышал. Он слышал только ответы Буденного: «Покрасс… Да… Хорошо… Сейчас приедем…»
Положив трубку, Буденный объяснил:
— Зовет… Отдохнем, говорит… Американский фильм посмотрим. «Три мушкетера». Спросил: кто там у тебя? Я сказал, что ты. Он говорит: очень хорошо, бери его с собой… Вставай, поехали!
Отказаться от такого приглашения, понятное дело, было невозможно.
Всю дорогу Покрасс терзался вопросом: будет или не будет в титрах
Фамилия в титрах была. Но никто из собравшихся ничего по этому поводу не сказал. Неужели не заметил? — терзался Покрасс.
Никакого удовольствия от фильма он, конечно, не получил. Все, что происходило на экране, было для него — как в тумане. Его лихорадило. То его прошибал холодный пот: «Знает! Наверняка знает». То верх брала надежда: чем чёрт не шутит, а может, и пронесет!
И вот фильм кончился. Зажегся свет.
Поняв, что вождю фильм понравился, его стали хвалить. Посыпались осторожные одобрительные реплики. Кто-то сказал:
— А какая музыка хорошая!
Покрасс сидел ни жив ни мертв: ему показалось, что при этих словах вождь как-то особенно внимательно, со значением поглядел на него.
Показалось?
Да нет, не показалось.
Проходя мимо композитора, Сталин положил руку ему на плечо, улыбнулся и сказал:
— Трэпэщешь?
Вождь забавляется
Однажды во время очередного фадеевского запоя генеральный секретарь Союза писателей зачем-то вдруг срочно понадобился Сталину. Вождю доложили, что Фадеева нигде не могут найти.
Когда встреча наконец состоялась, Сталин спросил:
— А где это вы пропадали, товарищ Фадеев?
Фадеев ответил со всей большевистской откровенностью:
— Был в запое, товарищ Сталин.
— И сколько дней длится у вас обычно такой запой? — полюбопытствовал вождь.
— Дней десять-двенадцать, — честно ответил Фадеев.
— А вы не могли бы, — сказал Сталин, — как коммунист проводить это мероприятие в более сжатые сроки? Стараясь уложиться, скажем, дня в три-четыре?
Народ вас не поймёт
Высказывая Фадееву свои критические замечания по поводу его романа «Молодая гвардия», Сталин сказал:
— У вас, товарищ Фадеев, слишком длинные фразы. Народ вас не поймет. Вы учитесь писать, как мы пишем указы. Мы десять раз думаем над тем, как составить короткую фразу. А у вас по десять придаточных предложений в одной фразе.
Обескураженный Фадеев пытался возражать и сослался при этом на Толстого, у которого тоже были фразы с придаточными предложениями.
— Мы, — ответил на это Сталин, — для вас пантеон еще не построили, товарищ Фадеев. Подождите, пока народ построит вам пантеон, тогда и собирайте туда все ваши придаточные предложения.
Пусть поёт то, что сам желает!
На концерте в Кремле пел Иван Семенович Козловский. Некоторые члены Политбюро стали просить его исполнить на бис какую-то народную песню.
Сталин сказал:
— Не надо давить на товарища Козловского. Пусть товарищ Козловский исполнит то, что сам желает. А желает он исполнить арию Ленского из оперы Чайковского «Евгений Онегин».
Все засмеялись. И Козловский тоже смеялся вместе со всеми. И спел арию Ленского.
Кто был создателем Первой Конной армии
Эту историю рассказывал зять Буденного.
Вызвал однажды Сталин Семена Михайловича и говорит:
— Как ты ко мне относишься?
— Как
— Нет, Семен. Ты плохо ко мне относишься. Даже фотографию свою мне не подарил. Всем даришь, а мне не подарил.
Достал фотографию.
Вот, надпиши.
Буденный задумался: что писать?
— Я сам тебе продиктую. Пиши.
И продиктовал:
— «Дорогому Иосифу Виссарионовичу Сталину, создателю Первой Конной армии».
Буденный написал, расписался, вручил.
Сталин:
— А теперь я тебе свою фотографию подарю.
Достал фотографию и надписал:
«Дорогому Семену Михайловичу Буденному, подлинному создателю Первой Конной армии».
Любимая забава вождя
Рассказов на эту тему было множество. Но это все были — легенды, байки так сказать, интеллигентский фольклор. А вот — история подлинная. Подлинная потому, что рассказавшая ее Лидия Либединская слышала ее от непосредственного участника (я бы даже сказал — жертвы) любимого развлечения вождя.
А история была такая.
После постановления ЦК о ликвидации РАППа, в апреле 1932 года, в этой ликвидированной организации произошел внутренний раскол. Одни выступили в поддержку постановления — среди них были Фадеев и Либединский, другие были не согласны с постановлением, и, может быть, главным из них был Леопольд Авербах. До этих пор Фадеева, Либединского и Авербаха связывала тесная дружба. Однако споры и разногласия зашли так далеко, что, желая оставаться до конца принципиальными, Фадеев и Либединский решили порвать с Авербахом личные отношения… И порвали. Весть о разрыве дошла до Горького, последнее время благоволившего к Авербаху, и вызвала его недовольство, а через Горького и до Ягоды…
В один из выходных дней Фадеев получил приглашение на дачу к Ягоде, находившуюся неподалеку от станции Внуково по Киевской железной дороге. Фадеев поначалу долго отказывался, но за ним была прислана машина, и пришлось ехать. Ему дали понять, что, возможно, на даче будет товарищ Сталин. И действительно, приехав на дачу, Фадеев увидел Сталина. С Фадеевым он даже не поздоровался. Сталин смотрел молча, чуть усмехаясь в усы. И когда собравшихся уже пригласили к столу, Сталин подошел к Фадееву и вдруг сказал:
— Ну зачем же ссориться старым друзьям, Фадеев? Надо мириться…
Авербах стоял напротив (дело происходило на садовой дорожке), возле него — Ягода.
— А ну, протяните друг другу руки, — сказал Сталин и стал подталкивать Фадеева к Авербаху. Ягода поддержал его:
— Помиритесь, друзья! — и легонько подтолкнул Авербаха.
Фадеев стоял молча. Опустив руки, но Авербах шагнул к нему, протянув руку.
— Пожмите руки! — уже твердо проговорил Сталин, и рукопожатие состоялось. — А теперь поцелуйтесь, ну-ну, поцелуйтесь, — настаивал Сталин.
Они поцеловались. И тогда Сталин, махнув рукой, брезгливо проговорил:
— Слабый ты человек, Фадеев…
Повторяю: история эта подлинная. И не только потому, что Лидия Либединская, записавшая ее и включившая в свою книгу («Зеленая лампа» и многое другое. М., 2000, с. 326–327), слышала ее от самого Фадеева, а потому, что слышала она ее от него не однажды. И потому запомнила в точности. От слова до слова.
Какая длина шага у товарища Сталина?
Проектировали строительство какого-то гигантского химкомбината. Когда проект был готов, его показали Сталину: он должен был его утвердить.