Перестройка и новое мышление
Шрифт:
Именно под этим углом зрения мы говорили о необходимости принять меры по недопущению гонки вооружений в космосе и прекращению ее на Земле, о важности сохранения стратегического паритета, о понижении его уровня. Под этим углом зрения мы говорили об окружающем нас мире, который представляет собой многоликую совокупность стран, народов, у которых свои интересы, свои стремления, своя политика, традиции, мечты. О естественности желания каждого народа реализовать свои суверенные права и в политической сфере, и в экономической, и в социальной. У каждой страны есть право выбора — выбора пути, системы, друзей. Если этого не признавать, то невозможно
В чем-то президент США соглашался со мной, а во многом мы не могли прийти к согласию. Крупные разногласия по принципиальным вопросам между нами оставались. В Женеве не удалось найти решения кардинальных проблем прекращения гонки вооружений и укрепления мира.
Но и тогда, осенью 1985 года, и сегодня я считал и считаю, что встреча была необходимой и полезной. На крутых, переломных этапах истории бывают просто как воздух нужны моменты истины. Слишком тревожной из-за гонки вооружений стала международная ситуация, слишком много на этот счет сплели небылиц. Возникла необходимость развеять этот туман, делом проверить слова. Лучше, чем с помощью прямого разговора, такого, который обычно предполагает встреча на высшем уровне, этого не сделаешь. При прямом разговоре от правды не спрятаться.
В Женеве мы лучше узнали друг друга, ясно поняли характер разногласий, положили начало диалогу. Подписали соглашение о культурных обменах, которое уже начало работать и приносить взаимную пользу. Мы увидели, что до удовлетворительного взаимопонимания еще далеко, что надо работать и работать, с тем чтобы добиться перемен к лучшему в советско-американских отношениях, да и в мире вообще.
Что происходило после Женевы? Мы с самого начала сознавали, что если не проявить инициативу, чтобы продолжить достигнутое, то само собой ничего не произойдет. Обязывающие женевские договоренности о недопустимости войны, недопустимости стремления к военному превосходству, ускорении женевских переговоров надо было перевести в практические действия. Так мы и поступили.
1 января 1986 года истек срок нашего одностороннего моратория на ядерные взрывы. Советский Союз его продлил. Это был очень крупный шаг, связанный для нас с определенным риском, поскольку идет процесс развития космической техники, новых видов ядерного оружия, например лазерного с ядерной накачкой. Но у нас хватило смелости предпринять этот шаг и пригласить США последовать нашему примеру доброй воли, руководствуясь интересами мирового сообщества.
Запрещение ядерных взрывов — это оселок. Если ты искренне хочешь ликвидировать ядерное оружие, то пойдешь на такой запрет, который ведет к свертыванию существующего арсенала и прекращению совершенствования ядерных средств. Если ты этого на самом деле не хочешь, то будешь делать все, чтобы испытания продолжались.
Прекращение ядерных испытаний — это такая мера, которая сразу бы внесла новый отрадный элемент в советско-американские отношения, да и в мировую ситуацию. Для осуществления этого шага была и неплохая база. Подписи СССР и США стоят под Договором о запрещении ядерных испытаний в трех средах. Нами было разработано соглашение об ограничении подземных ядерных испытаний, имелся какой-то опыт переговоров о полном их запрещении.
Раньше вызывал трудности вопрос о контроле. Учитывая это, мы заявили о нашей готовности пойти на любые формы контроля, использовать
Мораторий Советского Союза на ядерные взрывы, будучи действием, а не только предложением, на деле подтвердил серьезность и искренность нашей программы ядерного разоружения, наших призывов к новой политике — политике реализма, мира и сотрудничества.
Люди доброй воли приветствовали наше решение о моратории на ядерные взрывы. Мы услышали слова одобрения и поддержки со всех концов Земли. Политики и парламентарии, общественные деятели и массовые организации увидели в этой акции пример правильного подхода к современным проблемам, надежду на избавление от страха перед ядерной катастрофой. Советский мораторий был одобрен Генеральной Ассамблеей ООН — самым представительным в мире собранием государств.
Нас поддержали выдающиеся ученые физики и врачи, которые, пожалуй, как никто, представляют себе опасности, таящиеся в атоме. Наш мораторий воодушевил представителей науки разных стран на активные действия.
Однако всем этим очевидным и обнадеживающим проявлениям нового мышления противостоит милитаризм и связанное с ним политическое мышление, которое так опасно отстало от процесса глубоких перемен в международной жизни.
Американская администрация реагировала на продолжение советского моратория однозначно: она продолжила серию испытаний ядерных зарядов. Ее представители официально заявили, что, мол, это дело Москвы — испытывать или не испытывать ядерные заряды. Что же касается Соединенных Штатов, то испытания будут проводиться неотступно.
На наших ядерных полигонах царила тишина. Разумеется, мы взвешивали опасности, связанные с действиями Вашингтона, видели, насколько демонстративно и вызывающе американская администрация гнет свою линию, напрочь игнорируя призывы положить конец всем ядерным взрывам. И все же, всесторонне взвесив все «за» и «против», руководствуясь ответственностью за судьбы мира, Политбюро ЦК КПСС и правительство Советского Союза в августе 1986 года приняли решение продлить односторонний мораторий на ядерные взрывы до 1 января 1987 года. Но Соединенные Штаты так и не последовали советскому примеру.
Выходит, наш мораторий оказался бесплодным? Я так не думаю. Мировое общественное мнение узнало, что с ядерными испытаниями можно покончить, и знает, кто противится этому. Верно, что исторический шанс на пути к прекращению гонки вооружений тогда оказался не использован. Но политические уроки всей этой истории не прошли даром. И сегодня, когда достигнута договоренность о начале до 1 декабря 1987 года полномасштабных поэтапных переговоров по проблемам ядерных испытаний, мы можем себя и всех поздравить с тем, что дело с места сдвинулось.
Программа ядерного разоружения. 15 января 1986 года мы выдвинули рассчитанную на 15 лет программу, предусматривающую поэтапную ликвидацию ядерного оружия до конца XX столетия. Мы тщательно рассчитали эту программу, стремились обеспечить на каждом ее этапе взаимоприемлемый баланс интересов, так чтобы ни на одном этапе ничьи интересы безопасности не подрывались. Любой другой подход был бы просто нереалистичен. На базе этой программы наши представители внесли крупные компромиссные предложения на женевских переговорах. Они касались ракет средней дальности, стратегического наступательного оружия, недопущения милитаризации космоса.