Переступить черту (сокращ.)

Паттерсон Джеймс

Врач с каталкой ждал их возле отделения неотложной помощи больницы Святого Винсента.

— Вы думаете, это аллергическая реакция? — спросил врач, пока двое санитаров вкатывали носилки в отделение.

— У нее сильная аллергия на арахис, — ответил шагавший по другую сторону носилок Стивен. — Мы предупреждали шеф-повара. Должно быть, произошла какая-то ошибка.

Носилки тем временем уже вкатывали в дверь с надписью «Вход только для персонала», и врач попытался остановить бывшего президента:

—

Мы сделаем все, что…

Но Стивен Хопкинс оттолкнул доктора в сторону.

— Я ее не оставлю, — сказал он.

Когда он вошел в палату, Кэролайн уже поставили капельницу, а лицо ее закрывала кислородная маска. Прекрасное платье разрезали до пояса, чтобы приладить датчики кардиомонитора. Аппарат тут же начал издавать ужасный визг. Затем поверх плывущей по экрану красной кривой появилась ровная черная линия. Медицинская сестра принялась массировать грудь Кэролайн, пытаясь восстановить работу ее сердца.

— Отойдите! — рявкнул врач и прижал к груди Кэролайн плоские электрические контакты.

Стивен увидел, как грудь жены вздыбилась от электрического разряда, услышал, как по-иному — «бип-бип» — запищал монитор. На кривой появился острый зубец. За ним второй.

Слезы благодарности выступили на глазах у Стивена, но тут снова послышался ужасный звук: «Бииииииииип».

Врач опять включил дефибриллятор, последовал еще один разряд, затем другой, третий, однако монитор никак на это не отреагировал, так и визжал на одной ноте.

Последнее, что запомнилось бывшему президенту, — акт милосердия со стороны сотрудника секретной службы. Стив Беплар, глаза которого были полны слез, протянул руку и вырвал вилку из розетки на стене, прекратив зловещий визг монитора.

— Мне очень жаль, сэр. Она нас покинула.

Болезненно бледный любитель автографов из « L'Ar`ene»попросил таксиста высадить его на Девятой авеню, недалеко от больницы Святого Винсента. Сунув таксисту десятку, он локтем нажал на засаленную дверную ручку, прикасаться к которой ему не хотелось. «Аккуратистом» его прозвали не без причины.

Дойдя до угла, он увидел полицейских в мундирах, удерживавших толпу репортеров у входа в отделение неотложной помощи. Он перешел улицу и заметил выбиравшуюся из толпы женщину в больничном халате. Вид у нее был расстроенный.

— Извините, — остановил он ее. — Вы не подскажете, не сюда ли доставили первую леди?

Женщина печально кивнула.

— Кэролайн Хопкинс только что умерла, — сказала она.

Аккуратист от неожиданности заморгал и даже зажмурился, словно не веря такому счастью.

— Она была святой, — продолжала медсестра. — Сколько она всего сделала для бедных, для больных СПИДом. А теперь ее нет. Как такое могло случиться?

— Это ведомо только Господу. Она ведь теперь в руках Господа, верно? — вкрадчиво произнес Аккуратист и, развернувшись, зашагал прочь, на ходу доставая мобильный.

Его собеседник все еще находился в ресторане, Аккуратист услышал звон посуды и голоса поваров, кричавших что-то по-французски.

— Дело сделано, Хулио, — сказал он в трубку. — Она мертва. А теперь убирайся оттуда, и поживее. Ты убил Кэролайн Хопкинс. Молодец!

Он чуть было не поздравил себя с удачей, но передумал. Удача тут ни при чем. Целых три года они к этому готовились. А теперь у них осталось три дня, чтобы довести начатое до конца.

Несколько минут спустя он уже сидел в другом такси. Достав из кармана влажные салфетки, он тщательно протер лицо и руки — машина летела среди ярких огней, увозя его из нечистого города.

Глава 1

Я вам так скажу: даже на людных улицах Нью-Йорка, где привлечь к себе чье-то внимание еще труднее, чем подманить под дождем такси, на нас все равно оглядывались.

И правильно делали. Если что и способно растопить ледяное сердце зажравшихся янки, так это малыши Беннетты. Сколько их у меня, дай бог не сбиться: Крисси три года, Шоне — четыре, Тренту — пять; близняшкам Фионе и Бриджет — этим по семь, Эдди — восемь, Рикки — девять, Джейн — десять, Брайану — одиннадцать и Джулии — двенадцать. Все в нарядных воскресных костюмчиках, и все, как утята, топают за мной вереницей — хочешь не хочешь, а заглядишься.

Впрочем, на ласковые кивки и умильные улыбки, какими одаривали нас прохожие, я почти не обращал внимания. Потому что мне было о чем подумать.

Единственным ньюйоркцем, который, похоже, не испытывал желания пощипать моих детишек за щечки, оказался старик в больничном халате. Пряча в кулаке сигарету, он быстро отъехал в кресле-каталке от входа в Раковый центр — а именно туда мы и направлялись. Полагаю, ему тоже было о чем подумать.

— Ой, смотри-ка, Том, — сказала своему мужу полная женщина, когда мы всем стадом пытались втиснуться в лифт. — Учитель привел детишек, чтобы они попели рождественские гимны. Как мило, правда?

Такое нам часто слышать приходится. Сам я ирландец, зато детки мои — все они приемные — настоящий радужный букет. Трент и Шона — чернокожие, Рикки и Джулия — латиноамериканцы, Джейн — кореянка. А рядом с ними я, парень ростом метр девяносто, этакий увалень. Никому и в голову не придет, кто я такой на самом-то деле. А на самом деле я старший детектив убойного отдела нью-йоркской полиции.

— А вы знаете «Это случилось в ясную ночь»? — Тетка, похоже, намертво в нас вцепилась.