Переступить черту
Шрифт:
Психологический профиль преступника, составленный отделом поведенческого анализа управления шерифа на основании изучения места преступления, побудил детективов искать мотивы убийства вне личной жизни и профессиональной деятельности Паркс. Бихевиористы из отдела поведенческого анализа заключили, что преступник был психопатом, пытавшимся с помощью убийства решить свои личностные проблемы.
«Ни больше ни меньше», – подумал Босх.
В заключении говорилось также, что убийца, скорее всего, не был лично знаком с Паркс, их пути случайно пересеклись в недавнем или отдаленном прошлом. Тот факт, что она была общественным деятелем
Преступление казалось одновременно тщательно спланированным и вместе с тем совершенным безрассудно, так как убийца применил неоправданно жестокое насилие и не позаботился замести следы, содержавшие ДНК. Другие особенности убийства, учтенные при составлении профиля преступника, заключались, во-первых, в том, что жертва не была связана и, значит, убийце не требовалось проявлять большую силу, а во-вторых, в том, что лицо убитой со следами избиения было накрыто подушкой. Это позволяло предположить, что преступник испытывал угрызения совести.
Поскольку муж Паркс был полицейским, в доме были установлены охранные устройства: система сигнализации и дополнительные замки на дверях. Убийца пробрался в дом через окно кабинета, сняв защитный экран и взломав оконную щеколду. Видимо, Паркс, по своему обыкновению, не включила систему сигнализации, вопреки настоятельным просьбам мужа делать это, оставаясь дома в одиночестве во время его ночных дежурств.
Согласно составленному профилю, убийца был склонен к авантюризму и безжалостен в применении силы. В вечер перед убийством Лекси Паркс ездила в супермаркет «Павильонс» на бульваре Санта-Моника. В течение нескольких дней сыщики обследовали все камеры слежения в магазине и вокруг него в надежде обнаружить возможную встречу жертвы с убийцей. Паркс действительно встретила там нескольких знакомых. Все они были проверены, но подозрение со всех было снято после теста ДНК, проведенного с их согласия, или по другим причинам.
Таким образом, информация накапливалась, но для этого надо было потрудиться. Первые восемьдесят страниц хронологического раздела убедили Босха в том, что Ласло Корнелл и Тара Шмидт провели очень тщательное расследование, каким он и сам мог бы гордиться.
И все это оказалось ни к чему, когда на двадцать седьмой день расследования детективы получили из Калифорнийского отделения Министерства юстиции сообщение о том, что ДНК образца, посланного ими в национальную базу данных, совпадает с ДНК некоего Да’Куана Фостера, привлекавшегося некогда к суду.
До этого момента детективы никогда не слышали имени Да’Куана Фостера и решили, что позже встретятся с ним лицом к лицу, а пока взяли его под круглосуточное наблюдение, чтобы поймать на совершении каких-либо противоправных действий – например, угрожающих еще чьей-нибудь жизни – и использовать это при предъявлении обвинения. Одновременно собирались биографические сведения о Фостере. Вся эта работа велась в обстановке строгой секретности, чтобы ни слова не просочилось в прессу и не дошло до мужа Паркс.
Спустя одиннадцать дней после получения информации из базы данных штата оба детектива в сопровождении двух полицейских из отдела по борьбе с бандитизмом Южного бюро УПЛА явились в студию
Оторвавшись от чтения, Босх осознал, что проработал над документами весь час пик. На краю стола лежал чек на сумму в десять долларов, который он заметил только сейчас. Испытывая угрызения совести в связи с тем, что без пользы для заведения занимал столик в переполненном ресторане, он приложил к чеку тридцать долларов, собрал бумаги и вышел.
На ветровом стекле его «чероки» под «дворник» был подсунут штрафной талон за превышение времени парковки: он оплатил два часа стоянки, а просидел в ресторане два с половиной. Чертыхнувшись, Босх вытащил талон и положил его в карман. Когда он носил полицейский значок и водил служебную машину, у него не возникало проблем с парковкой. Это еще раз напомнило ему, что жизнь его за последние полгода изменилась. Даже когда он был внутри правоохранительной системы, он чувствовал себя аутсайдером. Теперь же стал аутсайдером на законных основаниях.
Ему не хотелось продолжать чтение досье у себя дома. У него было чувство, что делать это за тем же столом, где он так часто работал над делами Управления полиции Лос-Анджелеса, было бы чем-то вроде предательства. Сев за руль, он выехал по Третьей улице за пределы городского центра и Западного Голливуда. Прежде чем вернуться к документам, он хотел взглянуть на дом, где была убита Лекси Паркс. Было бы небесполезно оторваться на время от бумаг и увидеть вещественный элемент данного дела.
Дом Паркс находился на Орландо-стрит, в районе южнее Мелроуза, застроенном скромными одноэтажными домами. Остановившись на противоположной стороне улицы, Босх рассмотрел ту часть здания, которую не скрывала высокая живая изгородь. За аркой ворот виднелись подъездная аллея и входная дверь. Перед изгородью было вывешено объявление: «ПРОДАЕТСЯ». Босх подумал, что мужу Лекси Паркс будет трудно продать дом, где недавно было совершено зверское убийство. Правда, жить в доме, где убили твою жену, наверное, еще труднее.
Зазвонил телефон, и, глядя на стены, он ответил:
– Босх.
– Это я, – сказал Холлер. – Как дела?
– Дела идут.
– Ты все еще читаешь досье?
– Дошел примерно до середины.
– И?..
– И пока ничего. Надо дочитать.
– Я просто подумал, что ты мог бы уже…
– Слушай, Мик, не дави на меня. Я делаю то, что надо сделать. Если, прочитав все это, я решу двигаться дальше, то сообщу тебе об этом. Или брошу все и верну досье.
– Ну хорошо, хорошо.
– Я позвоню.
Босх прервал соединение и продолжил изучение дома. К ящику для растений, стоявшему у входных дверей, было прикреплено предупреждение: «ОСТОРОЖНО, ЗЛАЯ СОБАКА». В прочитанной им половине досье ничего не говорилось о собаке. Он задумался, барабаня пальцами по рулю. Если бы у Паркс и ее мужа действительно была собака, это упомянули бы с самого начала. Домашние любимцы всегда оставляют следы своего пребывания в жилище, и любое расследование принимает это во внимание. Очевидно, на самом деле собаки не было, и объявление служило лишь средством устрашения. Если у вас нет собаки, притворитесь хотя бы, что она есть. Вопрос был в том, знал ли об этом убийца. И если знал, то откуда?