Переведи меня через майдан
Шрифт:
Не успел удалиться на два десятка километров, как автопилот сообщает о сигнале SOS. Разворачиваю машину и на полной скорости иду назад. Мужики, обступив старосту, машут руками, указывая на сорванные крыши. Зависаю на высоте 150 метров, переключаю управление на автопилот, пристегиваю карабин к подвесной системе летного комбинезона и, через люк в полу, опускаюсь на тросе прямо в центр толпы.
– Зачем ты дома порушил? – набрасывается на меня староста. – Как людям жить в домах без крыши?
Оглядываюсь на дома. Толпа
– Ты, – указываю пальцем на самого высокого и широкоплечего, – отбери самых сильных мужиков, чтоб за два дня все починили. Ты – указываю пальцем на старосту, – проверь, чтоб хорошо починили. Если лодырничать станут… Как меня позвать, ты знаешь.
– Мы уж как-нибудь без тебя разберемся, – сплевывает на землю бывший егерь.
Нажимаю кнопку на пульте дистанционки и возношусь на тросе в небо. Умен ты, староста. На мне политический капитал заработать догадался. Всего два поколения тебя от молодых отличают. Неужели мутация так быстро идет?
– … как ты посмел их убить?! Ты не имел права их убивать!
– Они преступники. Они опасны для общества и власти. Ты же власть. Какого черта я должен объяснять тебе азбучные истины?
– Но тебе же нет дела до нашего мира! Тебе плевать на него! Ты только боль и смерть приносишь!
– Скажи еще, что я виноват в смерти Лианы!
– Если б ты остался с малышкой…
– Хочешь сказать, что я – самая большая куча дерьма на этой планете?
– Да! Если ты так ставишь вопрос, то да!
Не стоило ей так говорить. Я знаю, что не ангел, но не ей об этом судить.
– Слушай, женщина, а если я сейчас выверну кусок душистого навоза, суну тебе под нос и докажу, что навоз этот – ты!!! Что я по сравнению с тобой – ангел небесный, что тогда?!
Фиеста побледнела. Нет, не то слово. Побелела. Но я уже не мог остановиться. Гримасничал, размахивал руками, жестикулировал, поднося к ее лицу воображаемый навоз в скрюченных пальцах.
– Вы, мунты, нанесли планете вреда больше, чем все отголоски Волны, вместе взятые! Вы, и ваша политика генетической коррекции! Вы скрещиваете голышей с дегами, чтоб избавиться от телепатии. А ты знаешь, что регрессивная мутация дегов проходит доминантой в девяноста семи случаях из ста? На планете не останется телепатов, полноценной разумной расы, останутся одни деги! Детей голышей можно обучить. Из них можно людей вырастить. Но дегов-то обучить невозможно. Они теряют разум на биологическом уровне.
– Не надо кричать, – тихо произносит Фиеста. – Я все это знаю. Остальные не знают, но я знаю. Не думай плохо о всех.
– … Да, мы в глубокой Ж, как ты изящно выразился. Тогда, двести пятьдесят лет назад, все казалось правильным. Та доминанта, о которой ты узнал, даже доминантой не была. Проявлялась в одном случае из трехсот, и генетический прогноз показывал, что
– Так какого дьявола?..
– Мутация дегов прогрессировала. Это нельзя было предсказать, это Волна…
– Но простым глазом видно…
– Простым не видно. Мутация очень медленно набирала силу. Кто возьмется решать, когда зло начинает перевешивать добро? 0.3% можно не учитывать. 1% – тоже. А пять процентов? А десять? Ведь тогда деги очень слабо отличались от нормальных людей. Это было заметно только по статистике. Ну, IQ чуть ниже. Но как будто среди нормальных людей дураков мало?
– А сейчас? Сейчас-то все ясно.
– Сейчас среди мунтов не осталось специалистов-генетиков. Нас мало, и мы тоже деградируем. Я, Джессика, Тамар – вот и все генетики. Остальные, если что, обращаются к нам. У нас заготовлено несколько лекций-успокаиволок.
Залпом допиваю стакан. Разбавленный спирт обжигает пищевод, но голова остается трезвой и ясной.
– В чем суть мутации дегов? Куда она ведет? Я вижу настоящее, но не вижу линии развития.
– С мутацией как раз все просто. Эволюция повернула вспять.
– Так прямо взяла и повернула?
– Да, так прямо. Ты ведь знаешь, что зародыш повторяет в своем развитии историю вида. У человеческого зародыша есть зачатки жаберных щелей, хвостик… Все это есть в генах. Деги – как вид – отступают по дороге, когда-то пройденной эволюцией.
– Люди – обезьяны – мелкие зверьки с хвостиком – рыбы – простейшие… Когда остановится этот процесс?
– Не знаю. Знаю только, что идет он в тысячи раз быстрее, чем прямой. Да это и понятно. Тропинка-то натоптана. Отступать всегда легче, чем дорогу прокладывать.
Флаттер, заметив, что мой стакан опустел, наполняет его. Машинально, не замечая вкуса, отпиваю половину.
– А деги, деги-то куда смотрели? У вас же был опыт борьбы с мутациями. Банки генофонда, искусственное оплодотворение, инкубаторы всякие!
– Не знаю, Игнат. Я родилась на двести лет позже. Поздно о банках генофонда говорить, сгнило все…
Во рту, как и на душе, устойчивый привкус дерьма. Пытаюсь смыть его остатками спирта. Паршивый тут спирт. Не топит бизона.
– А?
– У нас в группе был один индеец. Его родители восстановили породу американских бизонов. А Волна должна была их снова уничтожить. Он был слегка повернут на этих бизонах. Гринписовцы все малость повернутые. Стоило хлебнуть крепкого, как больше ни о чем говорить не мог. Пока вдризг не упивался. Это у него называлось топить бизонов… В какой-то книге вычитал фразу – и топил. У нас это называлось глушить двигатель, а у него – топить бизонов. Твой спирт не топит и не глушит. Поздно уже, завтра договорим.