Перевёрнутый мир
Шрифт:
— Почему я должна обижаться? — Девушка осторожно освободила руку. — Вы и не должны запоминать мое имя. Кто я такая? Вы же ни с кем из соседей не общаетесь. Это все ваша жена…
— Да. Она очень умная женщина. — Я вспомнил, что говорил о жене Лютик.
— При чем тут — умная, — девушка пожала плечами. — Она просто хорошая.
— Все хорошие люди умны. Потому что не наживают врагов.
— А вы… И умный, и хороший, но мне кажется, что у вас много врагов.
Этого я еще знать не мог. И поэтому загадочно улыбнулся в ответ девушке. Мне так хотелось узнать ее имя. И мое желание незамедлительно исполнилось.
— Рита! Рита! Домой! — услышал я
Я подождал, пока Рита и Джерри убегут домой, и минут через десять поднялся на третий этаж. Мне нужно было разобраться со связкой ключей без свидетелей.
Наконец, разыскав нужный, я попал в квартиру. В чужую квартиру. Чужого человека. С чужими соседями. Я нащупал выключатель. Вспыхнул яркий свет, осветив огромную прихожую, в которой уместились и кожаный диван, и фикус, и книжные стеллажи. Вообще-то она напоминала приемную офиса. Похоже, у Ростика не все в порядке со вкусом. Хотя мне на данный момент плевать было на все вкусы, поскольку я валился с ног от усталости. И смог разве что оценить большую белоснежную ванную комнату, нежась в джакузи, полной душистой пены. Я вспоминал о своей сторожке. И впервые вспоминал без острой тоски. Мне вдруг подумалось, что калитка моего дома захлопнулась перед моим носом, причем навсегда. И я никогда не смогу подобрать к ней ключи…
Ростик не появился ни ночью, ни следующим утром. Я пил кофе с миндальным печеньем на его уютной кухне и пытался сообразить, что делать дальше. И ничего умнее не придумал, как просто ждать. В конце концов когда-нибудь он должен появиться на пороге родного дома. В самоубийство этого парня я просто не мог поверить. С такой квартирой, такой работой и таким выразительным лицом не накладывают на себя руки. И я успокоил свою совесть тем, будто просто снимаю у него квартиру. Деньги я уже заработал на рекламе. И смогу полностью с ним рассчитаться. К тому же за квартирой нужно приглядывать. Она была богато (по моим меркам) обставлена, а во всех углах стояли комнатные растения, которым нужен обильный полив, особенно весной. Мне даже показалось, что я в оранжерее Ботанического сада. В моем распоряжении также оказались книги, телевизор, видеомагнитофон, компьютер. Убить время здесь можно было спокойно.
И все же на первых порах я решил его не убивать, ожидая явления Ростика. Это было несправедливо ни к нему, ни к своей жизни, в которой мне еще предстояло найти собственный путь. Не мог же я вот так просто следовать по дороге Ростика, на которой он умудрился затеряться. Где-то же он должен, в конце концов, быть! И я вновь принялся внимательно рассматривать визитки. Но этот просмотр ничего нового не дал. Деловые телефоны деловых людей. Вряд ли он мог у них прятаться. У жены тоже его быть не могло, поскольку она даже вернула ключи. Остается некая незнакомая Любаша. Судя по словам Лютика, она не очень умна, довольно красива и достаточно доверчива. И если Ростик у нее не прячется, она единственная, кто может поверить в мою историю и не подвести под нее криминал.
Телефон Любаши я, как ни странно, обнаружил в блокноте жены Ростика, который, по всей видимости, она еще не успела забрать. Тут же набрал номер и услышал веселый тоненький голосок.
— Алле! — прозвучало точно как «мяу».
— Люба, — официально начал я, но меня тут же прервали.
— Котик, солнышко, Росточек мой, как хорошо, что ты позвонил! Я так за тебя боялась! Скажи, что все хорошо, ну же, скажи, миленький!
На такие жалобные просьбы у меня не хватило духу ответить отрицательно. И я, откашлявшись, выдавил:
— Все хорошо.
— Я так и знала, Росточек, так и знала. Мне сейчас же нужно с тобой повидаться! Приезжай, солнышко, поскорее.
Я понятия не имел, куда ехать, и мне пришлось пригласить Любашу к себе. Не мог же я такой серьезный разговор вести по телефону. В ответ послышался набор сюсюканья, улюлюканья, оханья. Я даже вспотел.
— Боженька, миленький, ты решился. А как же твоя жена, я так ее боюсь. Может, вот так сразу не следует, или ты уже объяснился? Как хорошо, если это так. Я конечно же приеду. Я давно хотела узнать, как ты живешь, чем дышишь, любимый, но она точно не заявится? А то…
— Она не заявится, — довольно резко ответил я. — Через сколько ты будешь?
Любаша приехала через сорок минут. И я в очередной раз удивился Ростику. Право, его окружают исключительно хорошенькие женщины. Едва я открыл дверь, Любаша вихрем ворвалась в квартиру и буквально бросилась мне на шею. Я еле оторвал ее от себя, но так и не смог вымолвить ни слова. Она порхала по квартире, как дневная бабочка, нюхая цветы, разглядывая фигурки, статуэтки, салфеточки. Такая яркая, слегка нелепая, она тараторила без умолку. И я даже на миг ею залюбовался. Беленькая, маленькая, пухленькая, кудрявая, с распахнутыми синими глазами и чувственным ртом. Ей разве что не хватало крылышек, как ангелочку. Хотя вряд ли она была ангелом в действительности.
— Ой, я знаю, это гардения. — Любаша уткнула круглую мордочку в белые махровые цветы. — Ой, а листики пожелтели. Твоя жена плохо за ними ухаживает. Она, наверно, поливает их жесткой водой из-под крана. А нужно, чтобы вода отстоялась…
Я не успел ответить, как Любаша уже упорхнула к другому цветку. И уткнула курносый носик в сиреневые цветки.
— Ой! Это пурпурная лилия. Обожаю ее! Это, кстати, национальный цветок Бразилии. Ты не бывал в Бразилии? Я нет, но ничего, мы вместе туда поедем. Твоя жена ужасно безответственна! Разве можно ставить ее на подоконник, под прямые солнечные лучи, да еще у батареи! Она же просто убивает растение!..
Я ничего не понимал в комнатных растениях и уходе за ними, хотя с некоторыми видами мне пришлось столкнуться в Ботаническом саду. Все же моя стихия была другой. И я подумал, как бы гармонично Любаша смотрелась в моем лесу, среди полевых цветов, шумных сосен и порхающих мотыльков и стрекоз. Впрочем, она не менее гармонично выглядела бы и в Бразилии, на берегу моря, среди кокосов и ананасов, под обжигающим южным солнцем. И что она делает в этом холодном городе? Да, пожалуй, на почве любви к природе мы с ней сойтись можем. Но вскоре я убедился, что это единственное, в чем мы могли друг друга понять.
Наконец мне удалось вставить свое слово.
— Люба, — я начал холодным отчужденным тоном, — выслушайте меня, Люба.
Я буквально силой усадил ее в кресло и даже попридержал за плечи, потому что казалось, что она вот-вот сорвется с места и взлетит. В синих глазах застыл испуг.
— Росточек, что-нибудь случилось, ну же, милый, не пугай меня!
— Случилось, — хмуро начал я. — Мне нужно вам объяснить. Возможно, вы меня поймете и поверите.
Испуг в синих глазах так же быстро погас, как и появился. Теперь ее глаза ликовали. И Люба стукнула себя по лбу кулачком.