Переводчица
Шрифт:
— Дина… — мама прикрыла глаза и опустила голову, но тут же собралась и сказала строго: — Прекрати сопли распускать.
Одним махом осушив все мои горючие, да ещё и до кучи довольно грубо вытерла остатки со щёк кухонным полотенцем. Поднялась и пошла наливать чай.
— Это не нормально, — заявила её спине, а она бахнула чайник на плиту и развернулась.
— Не нормально — это когда ты скачешь вокруг меня наседкой! — хмурится на меня и тут же возмущённо взмахивает руками, как пианист, готовящийся к финальному аккорду. — У тебя что, жизни
— Типа я тебя достала? — удивленно вскидываю правую бровь. — Простите, пожалуйста!
— Не утрируй, — морщится мама и продолжает воевать с чайником, — прошлого раза мне хватило за глаза. Я уже забыла, а ты всё душу себе терзаешь. А я не для того двенадцать часов тебя рожала.
— Ещё пару месяцев назад было девять… — замечаю, едва сдерживая улыбку.
Мама бросает на меня озорной взгляд через плечо и говорит кухонному шкафчику:
— Не придирайся. Смысл в том, что твои слёзы и переживания лишь усугубляют моё положение. Помимо себя, я ещё и за тебя переживать начинаю и чувствую себя обузой. А потом… ты три месяца не делилась со мной ничем личным. Чувства мои щадила… вот так замуж выскочишь, а я и знать ничего не буду.
— И отплатила мне той же монетой, — добавила сердито, хотя мысль уловила.
— Ты просто вредничаешь, — отозвалась мама нараспев. Голос у неё, кстати, просто волшебный. Когда она поёт — все замирают.
— И у меня для этого неплохой повод, не находишь? — я снова принялась язвить, а мама вздыхать у плиты.
— Ладно, ты права, — сказала неожиданно и поставила на стол две чашки ароматного чая. — Предлагаю компромисс.
— Я слушаю, — отвечаю деловито, медленно прикрывая веки.
— Во-первых, ты пьёшь чай, ешь торт и не выпендриваешься, — фыркает в ответ, а я отвечаю тем же и добавляю:
— У тебя своеобразные представления о компромиссах.
— Во-вторых, — продолжает невозмутимо, — ты не утаиваешь от меня подробности своей жизни, а я от тебя — своей.
— А это больше похоже на шантаж! — мои глаза от возмущения расширились, а мама ухмыльнулась и повела плечом:
— Называй, как хочешь.
— Ладно, манипуляторша, — прищуриваюсь на неё, пододвигая чашку поближе, — твоя взяла. Но давай обойдёмся без больниц.
— Это уж как Господь решит… — вздыхает в ответ и грустно улыбается, сдавливая тисками моё сердце. — И вот опять этот взгляд! Донь, ну в самом деле! Оставь свою жалость для похорон!
— На похоронах я буду жалеть себя… — буркнула в ответ.
— Так, всё! — говорит строго. — Сменили тему. Что нового?
— Тебе прям как на духу или всё же нервы поберечь? — спрашиваю осторожно.
— Конечно, как на духу!
— Я переспала со своим начальником после корпоратива, а на следующий день с турком, прилетевшим для подписания контракта. Хотя, если подумать, я переспала в один день с обоими, — выдаю на одном дыхании и прикрываю один глаз, не желая видеть двумя, как довела родную мать до третьего инфаркта.
— А начальник — это который Соболев? Тимур как-то там? —
— Ага… — отвечаю осторожно, продолжая приглядываться. Какие там симптомы инфаркта у женщин? Холодный пот, бледная кожа, тяжелое дыхание…
— Симпатичный, я помню, ты как-то показывала, — окончательно вгоняет меня в ступор своим невозмутимым видом. — А второй?
— Ма, я со своим боссом переспала, — продолжаю вкрадчиво, а она кивает:
— Да-да, я поняла. Так что там за турок?
— И он был в дрова, а я — нет. Почти что стекло.
— Кстати, интересный факт, — она поднимает вверх указательный палец и говорит учительским тоном: — Пьяный мужчина гораздо более вынослив. Ты про турка расскажешь или надо вымаливать?
— И он теперь бесится страшно и ведёт себя как последний кретин.
— А ты? — спрашивает с интересом, отвлёкшись от турка.
— Пытаюсь быть профессиональной на работе, но если пересекаемся в нерабочее время — сдержаться не получается, — я понуро опускаю голову, а она хмыкает:
— Вот тебе и ответ. Он наверняка ожидал поклонения. Бог с ним, что за турок?
Я сходила за телефоном и показала ей фотографию, хохотнув:
— Оставил мне на память.
— Мать честная… — пробормотала мама, увеличивая его лицо на экране, — если ты от него случайно забеременеешь, я совершенно не буду возражать.
— Типун тебе на язык! — рявкнула, отнимая у неё телефон.
— А что? — продолжила, невинно хлопая ресницами. — Помру, а внучат так и не дождусь.
— Почему любой разговор заканчивается одним и тем же?… — я взвыла и ухватилась за голову, а мама засмеялась в голос:
— Потому что все они начинаются с секса!
Я подавилась чаем, долго откашливалась, заела неловкость куском торта и отправилась спать в свою старую комнату с кучей плюшевых зайцев и маленьких разноцветных подушек. Спокойно, уютно, тепло и никаких тебе использованных презервативов на полу и разъедающих нервные клетки воспоминаний.
К офису я подходила в прекрасном настроении. Наконец-то выспалась, убедилась, что с мамой всё в относительном порядке, вкусно позавтракала, плюс от неё до работы было ближе, в общем, день начался чудесно и даже неожиданная встреча у дверей с Тимуром не вывела из равновесия.
— Доброе утро, Тимур Александрович, — поздоровалась вежливо.
— Доброе, Диана, доброе, — ответил певуче, галантно распахнув передо мной дверь.
Так, ладно, внутренний баланс слегка покачнулся из-за того, что он обратился ко мне по имени, впервые за два года, но я отмахнулась от навязчивых мыслей и пошла к лифтам бодрой походкой.
Народу набилось предостаточно, обычное дело для утра, но ему это явно не пришлось по душе. Ещё одна монетка в копилку приятностей. Стою, лыбу давлю, вроде как о своём думаю. В последний момент чуть ли не с разбега влетает Карина, пробирается ко мне и спрашивает игриво: