Перейти грань

Стоун Роберт

– Я утомляю тебя, – обратился он к Энн. – Ты уже все это слышала.

– Ошибаешься, – ответила она. – Ты никогда не рассказывал об этом. Мне, во всяком случае.

– Ну, а я об этом наслышана, – заметила Мэри.

– А кто тогда летал на МиГах? – спросил лейтенант Конли. – Русские? Корейцы?

– Может быть, вначале, но потом это были сплошь вьетнамцы. – Базз глотнул вина. – Видите ли, этих людей можно научить всему.

Разговор явно сбивался на сравнение способностей представителей разных

рас.

– С первых курсантских лет, – обратился Бенни к Конли, – я заметил, что тригонометрия ближе азиатским людям.

Какое-то время все сохраняли серьезный вид, потом дружно рассмеялись – все, кроме Джоан Конли.

– Неужели? – спросила она.

– Здесь обучается масса вьетнамцев, – заметил Базз, обостряя тему, – чтобы отомстить за своих отцов.

– Кому? – спросила Энн.

Лейтенант Конли заговорил о «Челленджере» – космическом челноке, во время взлета которого погибли все, кто был на борту, и среди них очаровательная школьная учительница.

– Ужасно, – тихо произнесла Мэри Уорд.

– После этого у нас с Беном был литературный спор, – сказал Базз, – не так ли, Бен?

– Это единственный раз, когда Базз оказался неправ, – заявил Конли.

– Базз? Неправ? – удивилась Энн. – Расскажите нам об этом. Я никогда не замечала за ним ничего подобного.

– Когда произошла катастрофа, – начал лейтенант, – я был шокирован так же, как и все. Затем я прочел об этом и почувствовал гордость. – Он произнес последнее слово с неуловимой страстью, которая присуща вообще чернокожим. – Потому что там были все. Все.

– Негр, – пояснила Джоан Конли, когда он не стал продолжать, – еврейка, американец японского происхождения, белый протестант.

– Это был ужасный момент, – продолжил Конли, – но вместе с тем и великий. Я хочу сказать – вдохновляющий момент.

– И на Бена произвела неизгладимое впечатление, – сказал Базз Уорд, – поэтическая тирада тогдашнего президента.

– Я вырвался из мрачных оков земного притяжения, – продекламировал Конли, – и витал в небесах на крыльях божественного наслаждения.

Энн смотрела на молодого офицера, который верил в моменты вдохновения, и едва сдерживала пьяные слезы. Джоан сидела в напряженной позе с поджатыми губами.

– Эта поэма помогла мне принять решение стать летчиком, – пояснил Конли. – А мой учитель, – он показал на Базза, – считает, что это плохая поэзия.

– Боюсь, что да, – подтвердил Базз. – Летчик во мне ликует, а вот английский учитель настаивает на том, что это плохая поэзия.

– Ладно тебе, Базз, – вмешалась Энн. – Это совершенно прелестные стихи. Очень красивые.

Базз лишь покачал головой.

– Но они трогают душу, – убеждала его Энн. – Это очень даже хорошая поэма.

– Ничего подобного, – не соглашался Базз.

– Как ты можешь так высокомерно

относиться к тому, что очень нравится людям вокруг тебя? – возмутилась Энн. – Ты и вправду английский учитель.

Она разошлась не на шутку. Никто не мог понять, что вывело ее из себя.

Когда они поднимались из-за стола, раздался телефонный звонок. Но это был не Оуэн, а Стрикланд, желавший воспользоваться для съемки последними часами светлого времени и спрашивавший на то разрешения. Мэри Уорд сказала ему, чтобы он не стеснялся.

Когда приехали Стрикланд и Херси, все вновь собрались в столовой. Энн, слегка опьяневшая, сбивчиво представляла киношников. Вся эта затея и их присутствие смущали ее.

Обращаясь к собравшимся, Стрикланд впал в заикание.

– Почему бы вам всем не сесть за стол? – выговорил он наконец.

Уорды, Конли, Энн с Мэгги вернулись на свои места. Стрикланд изучил композицию.

– Если все вы возьметесь за руки, это будет похоже на спиритический сеанс. – Он говорил это, глядя только на Энн.

– Давайте, Рон, приступайте! – Энн тут же пожалела о своих словах, которые прозвучали у нее повелительно и высокомерно. Уорды переглянулись.

– Я принесу портвейна, – предложила Мэри.

– Хорошая идея, – заметил Базз. – Итак, мы будем пить вино и делать пристойные лица.

Стрикланд заснял морской тост Базза и передачу бутылки портвейна. Мэгги сдавленно хихикнула. Все были до предела напряжены и неестественны и, как предполагала Энн, наверняка окажутся такими же на пленке. Стрикланд и Херси тихо переговаривались между собой.

В шесть часов зазвонил телефон, и это был Оуэн. Мэри переключила его на спикофон.

– Всем собравшимся дома. Говорит парусное судно «Нона». Прием.

– Пусть он повторит, – попросил Стрикланд, – надо проверить, есть ли у нас звук.

– Виски Зулу Зулу один Майк восемь семь три, повторите. Прием, – на одном дыхании произнесла Энн, и Оуэн повторил. Стрикланд выразил свое удовлетворение.

– Мои координаты сейчас, – доложил Браун, – шесть градусов сорок минут южной широты, двадцать один градус двадцать минут западной долготы. Прием.

– Ну что же, тогда ура! – обрадовалась Энн. – Это значит, что ты по-прежнему лидируешь в своем классе.

Она зачитала перечень координат, который ей дал Даффи, но Браун не подтвердил его приема.

– Я собираюсь процитировать Библию, – объявил он.

Почти все заулыбались. Херси напрягся, стараясь уловить звук.

– Если бы не Бог строил дом, – продекламировал Браун, – напрасны были бы труды созидающих его. Если бы не Бог хранил город, тщетны были бы усилия его стражников.

Кто-то за столом захлопал в ладоши. Энн взглянула на Стрикланда и увидела на его лице холодную вежливую улыбку.