Перезагрузка или Back in the Ussr Книга 2

Марченко Геннадий Борисович

В первый день этот Ярослав Викторович собирал, как он выразился, анамнез. Интересовался условиями и образом жизни, перенесенными заболеваниями, травмами, операциями, генетической предрасположенностью, аллергическими реакциями... Узнав, что я могу вспомнить только последние год с небольшим, подивился, и что-то записал в мою заново заведенную медицинскую карточку. Затем запротоколировали антропометрические показатели, проверили у кардиолога работу сердца, зашли на рентген, посетили офтальмолога, уролога, невролога, дерматолога, стоматолога... Не заметил, как наступил вечер, когда наконец вернулся в палату, где меня уже дожидался вкусный

ужин. Предупредили, чтобы до утренних заборов крови больше ничего не ел. Так ведь и еды взять было неоткуда. Остаток вечера провалялся в койке, читая любезно приготовленные для меня газеты и косясь одним глазом в небольшой экран телевизора. С утра сдал кровь общеклинический и биохимический анализы. Даже на онкомаркеры, как пояснил Ярослав Викторович, на всякий случай. Что там конкретно они будут искать в моей крови - интересоваться не стал. Надеюсь, ничего такого, угрожающего моему здоровью, не обнаружат.

На утро третьего дня личный врач Машерова заявил, что все анализы взяты, все исследования проведены, предварительно можно сказать, что никаких отклонений от нормы не замечено, разве что мой организм выглядит моложе моего паспортного возраста. Окончательные результаты анализа крови будут известны позднее, если обнаружат что-то отклоняющееся от нормы - тогда обязательно меня найдут.

Напоследок, когда я уже собирался садиться в заждавшуюся меня 'Волгу', Ярослав Викторович попросил подписать ему на память книгу 'Знак беды'. Ну что ж, раз просят... Хотя если бы нас видел сейчас Машеров - вряд ли бы одобрил. Он-то знает теперь, что повесть написал Быков, а я тут вообще сбоку припека.

В Москву ехал не особо спеша, хотя и заскучал по своим родным за эти дни. Думал, что с телефона в моем номере смогу дозвониться в Переделкино... Ага, щас! Он оказался для внутреннего пользования. Это вон у Машерова в домике считай вертушка, хоть Брежневу звони. Хорошо, пару раз удалось упросить секретаршу главврача санатория разрешить позвонить домой, одарив ее большой коробкой шоколадных конфет 'Дары Полесья' из расположенного на территории санатория магазина. Междугороднего телефона в округе не наблюдалось, потому и пришлось идти на подкуп должностного лица. Однажды жена поднесла к трубке Даньку, так тот прокричал что-то нечленораздельное, но и этого мне хватило для счастья. Третий раз позвонил уже из больницы, накануне выезда. Валюшке про то, что проходил обследование, ничего говорить не стал, сказал, что выезжаю из санатория, благо что по времени как раз получалось в тот же день.

В ставший уже родным поселок я въезжал на закате, радостно возбужденным. Остановился у ворот дачи, посигналил, и через десять секунд на крыльце нарисовалась супруга, вытиравшая полотенцем измазанные чем-то руки. Оказалось, месила тесто, решила к моему приезду пирог испечь с творогом и черной смородиной.

– Это ты вовремя, я вообще голодный как волк, одиннадцать часов в пути. Как там сын?

– Скучал по тебе, все время говорит: 'Папа, папа'. Иди, обнимай наследника, вон по ковру в зале ползает.

В общем, вечер прошел в тихой семейной обстановке, с домашними пельменями и обалденным пирогом на десерт, который Данька, обзаведшийся еще парой зубов в последний месяц, тоже с удовольствием уминал. Как раз за чашкой чая Валя и поведала, что позавчера вечером звонил Тарковский. Расстроился, что не застал меня. закончи с ужином, решил набрать режиссера. Тот сразу же поднял трубку, словно

ждал моего звонка.

– Как отдохнули, Сергей Андреич?

– Вашими молитвами, Андрей Арсеньевич. Говорят, вы меня искали?

– Да вот, хотел сообщить, что на 'Мосфильме' состоялся предпремьерный показ для членов худсовета...

– Вы же говорили, что фильм будет готов не раньше конца августа!

– Так управились на неделю-другую раньше, озвучку за два дня сделали, разве ж плохо?! Хотели вас позвать самого себя озвучить, а вы в белорусских санаториях. Ну там в принципе пара фраз, не больше, я за вас их сам сказал, если вы не против... В общем, спешу порадовать, практически никаких претензий члены худсовета не высказали, разве что в паре незначительных моментов. Так что мы сейчас вносим последние корректировки, после чего на киностудии начинают печатать копии и рассылать в кинотеатры страны. Думаю, уже завтра фильм будет готов в окончательном варианте,

– Ух ты, здорово! А вообще официальная премьера ожидается?

– Безусловно, ориентировочно в начале сентября, в кинотеатре 'Художественный'. Почти тысяча мест, ждем министра культуры Демичева, возможно, кто-то еще из больших людей подтянется. Приглашены все члены съемочной группы, ну и вы с супругой, конечно же. Официальные приглашения разошлют позже. После премьеры ожидается банкет.

Положив трубку, обернулся к супруге:

– Так-то вот, солнце, фильм утвердили, в начале сентября ожидается премьера в 'Художественном', и нас там ждут.

– Сережка, а в чем пойдем?

Ну вот, кто о чем - а бабы о шмотках.

– Да у нас что, одеть что ли нечего? Я могу в джинсовом костюме сходить, сейчас так модно. Не смокинг же искать.

– А я в старом платье?

– Да какое же оно старое?!

– Меня в нем уже видели, тот же Янковский, когда на новоселье приезжал.

– О-о, матушка, а вы никак влюбились!

– Да ну тебя, - притворно замахнулась на меня Валя.
– Олег, конечно, приятный мужчина, с харизмой, как в ваших кругах выражаются, но ты меня как муж и любовник вполне устраиваешь.

– А раз устраиваю - тогда укладывай Даньку и марш в постель!

Глава 10

– Слышь, Петро, а ведь год почти прошел, как мы с тобой здесь последний раз сиживали. И вроде бы ничего не изменилось, то же озеро, тот же лес, та же наливка в стаканах, а мысли после того, как ты мне эту папочку дал почитать, так вскачь понеслись, что уже и не знаю, как их остановить.

– А ты все до конца прочитал, Коля? Есть какие-то соображения, или все еще пытаешься мысли в кучу собрать?

Председатель колхоза 'Светлый путь' и боевой соратник нынешнего лидера Белоруссии Николай Николаевич Тертышный подпер подбородок кулаком, задумчиво глядя на неподвижную гладь озера Свитязь. Минуту молча смотрел вдаль, думая о чем-то своем. Затем вздохнул, парой глотков допил из стакана остатки вишневой наливки, зажевал куском черного хлеба, на котором уместились три ломтика нежного сала, и посмотрел на друга.

– А соображение у меня такое, Петро, что либо в петлю лезть от таких перспектив, либо брать автомат и идти стрелять все наше Политбюро. А после этого наводить в стране порядок. Жестко наводить, не щадя любого, кто попытается против что-то вякнуть. Ты согласен?