Перезагрузка или Back in the Ussr Книга 2

Перезагрузка или Back in the USSR-2

– Все, я так больше не могу! Что хотите делайте, Андрей Арсеньевич, но это не скафандр, а настоящая душегубка.

Тарковский и сам понимал, что Олегу Янковскому, игравшему роль советского космонавта Виктора Огнева, в скафандре на 35-градусной жаре приходится нелегко. Хотя нелегко - это мягко сказано. Я, сидя под большим навесом, и то постоянно пил теплый зеленый чай и вытирал пот с лица и шеи носовым платком. Что уж говорить о Янковском, которому приходилось часами

Пустыня Кызылкум была выбрана Тарковским неслучайно, поскольку местный песок по цвету совпадал с красным марсианским. Недаром с тюркского Кызылкум так и переводится - красные пески. Да и горы имелись в наличии, полностью дополняя марсианский пейзаж. Мы расположились у горного массива Букантау, на склонах которого, по счастью, ничего не росло. Иначе зритель потом поднял бы нас всех на смех с такими киноляпами.

Честно говоря, когда Тарковский предложил мне съездить с киногруппой на натурные съемки, я не выказал по этому поводу особой радости. Это же целый месяц предстояло жариться в пустыне, центром которой был тот самый Учкудук, на то время, кстати, закрытый городишко по причине разработки урановых руд. Но Валя неожиданно предложила мне развеяться, отправившись в Среднюю Азию.

– Когда еще посмотришь, как настоящее кино снимают?! Да еще и мой любимый Янковский в главной роли. Возьми с собой фотокамеру, и сфотографируйся с ним обязательно. А заодно и проследишь, чтобы Тарковский ничего не напутал, а то ты одно написал, а он снимет совсем другое.

Вот именно последний аргумент и склонил чашу весов в пользу того, чтобы отправиться в киноэкспедицию. Зная режиссера как любителя философских сцен, превалирующих над действием, я собирался по возможности окорачивать Андрея Арсеньевича. Хотя на самом деле слабо представлял, как можно окоротить славящегося своим жестким и непреклонным характером Тарковского. Это со мной он пока был вежлив и обходителен, а я еще в аэропорту Внуково стал свидетелем, как его помощница получила нагоняй за то, что опоздала всего на три минуты к условленному времени.

Кстати, еще на стадии подготовки я поинтересовался у Тарковского насчет спецэффектов. Мол, космический корабль окажется размером 1 к 10, а актеры, играющие космонавтов, будут болтаться на леске, изображая парение в невесомости?

– Сергей Андреевич, я, признаться, не большой специалист по спецэффектам, они для меня не первостепенны. У нас есть художник-постановщик Миша Ромадин, он со мной над 'Солярисом' работал, я ему, в принципе, доверяю. Но последнее слово всегда за мной.

Разговор этот я завел неспроста. Захотелось, чтобы фильм, снятый по моему сценарию, был насыщен если уж не голливудскими, то вполне достойными спецэффектами. А кандидатура на роль постановщика спецэффектов у меня имелась. Незадолго до провала в 1975-й в Живом Журнале я прочитал материал, посвященный советскому режиссеру Павлу Клушанцеву. Раньше я о нем и не слышал, а в тот момент заинтересовался. Якобы Клушанцев настолько опередил свое время, создавая спецэффекты для собственных фильмов 'Дорога к звездам' и 'Планета бурь', что сам Джордж Лукас называл его своим учителем. Ради интереса я полтора часа посвятил присмотру в онлайне картины 'Планета бурь', и действительно, для 1962 года спецэффекты и впрямь смотрелись очень зрелищно. Клушанцев, казалось, выжал все, что можно было выжать в эпоху отсутствия компьютеров. Вот и подумалось мне, почему бы такого уникального мастера не пригласить в наш с Тарковским фильм?

Поначалу Андрей Арсеньевич, услышав фамилию моего протеже, только махнул рукой:

– Старика уже давно списали из кино, кинематограф ушел далеко вперед.

Но в тот раз я был как никогда настойчив, и даже тайком от Тарковского имел встречу с директором 'Мосфильма' Николаем Сизовым. Николай Трофимович, как выяснилось, был поклонником картин Клушанцева, и пообещал помочь утвердить его кандидатуру в фильм 'Марсианин'.

Узнав, что я, не ставя его в известность, встречался с Сизовым, Тарковский пришел в негодование.

– Состав съемочной группы утверждаю только я, и никто другой!
– почти кричал режиссер, бегая по кабинету.

Но в этот раз я проявил неожиданную даже для себя твердость, заявив, что если не будет Клушанцева, то и моей фамилии в титрах тоже не будет. Сценарий я забрать не мог, поскольку тот был уже утвержден в Госкино и тем же Сизовым, а на еще не снятый фильм уже нашлись покупатели в ГДР, Польше и Чехословакии. Валюта стране была нужна, так что фильм сняли бы и без моего участия. Но когда я заявил Андрею Арсеньевичу, что, извините, задницу рву ради того, чтобы фильм стал настоящим шедевром, а не нудной белибердой, Тарковский неожиданно остановился и внимательно на меня посмотрел, словно видел мою физиономию впервые. Затем задумчиво потер подбородок и обреченно махнул рукой:

– Черт с вами, тащите вашего Клушанцева, если он еще не помер от старости.

Домой к 66-летнему режиссеру фантастических фильмов я приехал вместе с ассистенткой режиссера. Верочка отправилась по приказу босса, просто как человек Тарковского, а переговоры должен был вести я, раз уж от меня инициатива и исходила.

Павел Владимирович оказался вполне еще бодрым пенсионером, квартира которого была превращена в настоящую мастерскую. Он постоянно что-то мастерил, в том числе макеты космических кораблей, как настоящего, так и будущего. Я просто офигел, когда увидел почти один в один макет космического фрегата 'Нормандия SR-2' из игры 'Mass Effect', в которую я одно время загонялся. Не иначе, америкосы все же передрали позже творение нашего режиссера.

Выразив восхищение работами Мастера, я озвучил предложение, от которого, по моему мнению, Павел Владимирович просто не мог отказаться. Клушанцев, обрадованный тем, что про него еще не забыли, тут же выразил готовность посодействовать в создании фильма. Я оставил ему вариант сценария, пообещав созвониться через пару дней. Через два дня режиссер безапелляционно заявил, что уже видит, каким будет космический корабль марсианской экспедиции, и если ему предоставят материалы и пару помощников, то готов сделать его не 1 к 10, а даже 1 к 5. Марсоход в его видении тоже разительно отличался от современных луноходов, хотя шестиосевую систему колес конструктор решил сохранить. А по поводу того, как создать эффект невесомости, чтобы актеры не болтались на тросиках, у Клушанцева тоже была идея. В общем, эти два дня Павел Владимирович провел плодотворно. Не только успел сценарий прочитать, но и продумать технические моменты.

Очная встреча Тарковского и Клушанцева едва не сорвала все мои планы. Ветеран отечественного кинематографа решил выразить свои мысли по поводу недочетов картины 'Солярис'. Мол, он читал книгу Лема и не понял, зачем Андрей Арсеньевич сделал из фантастической книги театральную постановку. Видя, как закипает Тарковский, я тут же попытался спустить ситуацию на тормозах, переведя разговор на тему 'Марсианина'. Вроде бы удалось, хотя понервничать в тот момент довелось серьезно.

Неугомонный Клушанцев даже вызвался лететь с нами в Узбекистан, хотя марсоход 'Мир' под его чутким руководством собрали в мастерских 'Мосфильма' и собирались транспортировать в Учкудук в товарном вагоне.

– А вдруг во время транспортировки что-то сломается?
– лупил железобетонным аргументами пенсионер.
– Вы там так почините, что из марсохода получится садовая тележка. А мне позорить свою седую голову на старости лет ни к чему.

В общем, так и напросился. Перелет из Москвы в Ташкент он перенес нормально, предпочитая здоровый сон чтению газет и журналов. Я сидел рядом с оператором картины, а Тарковский - через проход. В какой-то момент Андрей Арсеньевич, оторвавшись от чтения стихов Лорки, вдруг посмотрел на меня, и сказал: