Пережитки большой войны
Шрифт:
Предыстория и контрасты
В этой книге я развиваю, перерабатываю и очень существенно расширяю аргументацию, представленную в опубликованной в начале 1989 года книге «Прочь от Судного дня», в которой рассматривались войны между развитыми странами. В то время военный и дипломатический историк Майкл Ховард в рецензии на мою книгу отнесся к ее основному тезису скептически, вежливо предположив, что «благоразумный читатель все же проверит, исправно ли ближайшее бомбоубежище». Однако уже к 1991 году Ховард размышлял о появлении «довольно приличной вероятности того, что война в смысле масштабного организованного вооруженного конфликта между высокоразвитыми обществами может не повториться вновь, а стабильный каркас международного порядка будет прочно утвержден». Два года спустя военный историк и аналитик Джон Киган в работе «История войны» констатировал, что та разновидность войн, которая была предметом его исследований, вероятно, сходит на нет: «Проведя всю сознательную жизнь за чтением книг о войне, вращаясь в военных кругах, бывая на боевых позициях и наблюдая последствия войны, я бы предположил, что война, вероятно, больше не привлекает людей как желанное или эффективное средство устранения разногласий между ними, не говоря уже о том, что она не воспринимается как некое рациональное решение». Мэри Калдор в конце прошлого столетия допускала, что «варварство межгосударственных войн, возможно, уже отошло в прошлое», а в начале нынешнего столетия Роберт Джервис пришел к заключению, что войны между ведущими державами «в будущем не предвидится», или, как сформулировал эту мысль Джеффри Рекорд, война может «полностью исчезнуть» [11] . В дальнейшем наша планета, похоже, продолжила и даже ускорила движение прочь от Судного дня – после 1989 года это понятие фактически приобрело легкую ауру причудливости. И многие бомбоубежища, вопреки благоразумию, кажется, забросили.
11
Howard 1989; 1991, 176; Keegan 1993, 59; Kaldor 1999, 5/Калдор 2015, 38; Jervis 2002, 1; Record 2002, 6. См. также Mandelbaum 1998–1999, 20–38; 2002; Johnson 1995; Mack 2002, 523.
Книга «Прочь от Судного дня» вышла как раз накануне окончания холодной войны и почти полностью была посвящена исследованию крупномасштабных войн, в то время как эта книга охватывает все разновидности войн, не только те, которые ведутся между развитыми странами. Эта книга включает и усиливает сделанный в предшествующей работе акцент на имеющей серьезные последствия значимости изменения отношения к войне. Кроме того, в этой книге представлен и разработан своего рода восходящий метод исследования войны, сфокусированный на способах набора, удержания в строю и мотивирования участников боевых действий. Я хотел бы подчеркнуть, что военное насилие в основе своей совершается не крупными и, по сути, воображаемыми сообществами, такими как культуры, цивилизации или народы, а группами вооруженных людей, которые мобилизованы специально ради участия в войне. За исключением самых примитивных войн, в число участников боевых действий входит лишь малая доля членов того сообщества или группы, которые они призваны представлять, и в огромном количестве случаев численность этих людей по любым меркам чрезвычайно невелика – десятки, сотни или несколько тысяч.
Таким образом, мой подход разительно отличается как от подхода, сторонники которого утверждают, что большинство нынешних (и будущих) войн является воплощением столкновений цивилизаций космического масштаба, так и от подхода, в рамках которого гражданские конфликты рассматриваются как проявление ненависти – глубинной, неизбывной и древней, пусть и вырвавшейся наружу лишь сейчас. Мой подход также принципиально противоречит идущему от Гоббса образу гражданской войны как отчаянного конфликта всех против всех, когда брат идет на брата. Я же вижу в подобных конфликтах социальную катастрофу, творимую преимущественно небольшими бандами головорезов, промышляющих хищничеством. Кроме того, мой подход подразумевает критическое несогласие с позицией военного историка Мартина ван Кревельда, который справедливо, по моему мнению, утверждает, что «армии будут заменены специальными силами безопасности полицейского типа, с одной стороны, и бандами головорезов – с другой», но при этом все же настаивает, что война является «крайне привлекательной деятельностью, которой невозможно найти достойную замену» [12] . Основная мысль моей книги такова: война – это не более чем идея. Война, в отличие от потребности в кислороде, пище или сексе, не является вещью, которую каким-то образом требует человеческая природа или силы истории. Следовательно, она может стать бесполезной и исчезнуть, что, похоже, и происходит.
12
Van Creveld 1991, 225, 218/Ван Кревельд 2005, 334, 325.
Эта книга посвящена главным образом войне, а не терроризму. В списке определений, которые приводятся в главе 1, под терроризмом понимается периодическое насилие, совершаемое в специальных целях отдельными лицами или малыми группами. По сути, терроризм по своему принципиальному механизму (хотя и не по своим целям) больше похож на преступление, чем на войну. Некоторые предположения о сущности пережитков войны, изложенные на страницах этой книги, также способны помочь снизить распространенность терроризма. Но если мы можем представить себе мир, где война полностью ликвидирована силами правопорядка, то терроризм, как и преступность, существовал и, скорее всего, будет существовать всегда.
Я полагаю, что еще сохраняющиеся военные действия в принципе не представляют собой ничего значительного: их ведут небольшие банды хищных отщепенцев и преступников, зачастую действующих в наркотическом или пьяном угаре, которые, как и обычные преступники, руководствуются главным образом тягой к развлечениям и наживе, а не масштабными идеологическими, культурными, этническими или цивилизационными представлениями. Однако я никоим образом не имею в виду, что последствия мародерства этих силовых предпринимателей являются чем-то тривиальным, в особенности если представить совокупность этих последствий. Такие хищники способны приносить гибель целым обществам, поскольку их действия приносят им настолько отменную выгоду, что у них сохраняются все стимулы заниматься этим годами, а зачастую и десятилетиями. Из-за неприкрытого хищничества, из-за несущих голод и эпидемии разрухи и вынужденной миграции (или «этнических чисток») их действия способны привести к огромному количеству смертей – гораздо большему, чем в ходе многих конвенциональных войн с участием регулярных армий. Волею судьбы у боснийцев по этому поводу есть подходящая, хотя и сдержанная печальная поговорка: «Tesko narodu kad pametni ucute, budale progovore, a fukare se obogate» – «Тяжко народу, когда умные молчат, дураки разглагольствуют, а отребье богатеет» [13] .
13
Cohen 1998, 297.
Содержание книги
Для начала я рассмотрю, чем привлекают людей войны и сражения, а также те процессы, посредством которых люди способны становиться достаточно организованными для того, чтобы участвовать в подобных убийственных и разрушительных занятиях. В главе 1 я приведу различие между криминальными и организованными военными действиями и рассмотрю, что происходит в войнах, в которых либо противостоят вооруженные силы одного из этих двух типов, либо криминальные и организованные воинства сталкиваются друг с другом.
В главе 2 речь отдельно пойдет о развитии событий в Европе до 1914 года. Мы проследим становление организованных армий и сил правопорядка, которые одержали верх над криминальными силами, что и привело к консолидации государственной системы и, что немаловажно, к появлению контроля над состояниями войны (и мира). Также я обращусь к примечательному подъему первого в истории антивоенного движения, состоявшемуся накануне Первой мировой войны, а в завершение представлю то благосклонное отношение, которое война в этот же период продолжала пробуждать к себе в Европе.
В годы Первой мировой в Европе нарастало глубокое разочарование войной. В главе 3 утверждается, что причиной этого были не впечатляющие разрушения и издержки войны, а успех предшествовавшего ей антивоенного движения, которое выдвинуло новый на тот момент довод о необходимости запрета войн (под которыми участники этого движения в первую очередь подразумевали войны между развитыми государствами).
В главе 4 я рассматриваю решительное стремление к миру в Европе после Первой мировой войны. По моему мнению, у Второй мировой войны был чуть ли не единственный архитектор – Адольф Гитлер. Не было таких исторических обстоятельств, которые сколько-нибудь значимым образом требовали бы новой континентальной войны в Европе, а ведущие страны не стремились к конфронтации. Иными словами, не будь Гитлера, величайшей войны в истории человечества, скорее всего, не случилось бы. Также в главе 4 будет представлена оценка последствий этого вывода.
В главе 5 рассматривается конфликт, разворачивавшийся в ходе холодной войны. Я уверен, что основной причиной холодной войны стала приверженность коммунистов идеологии насильственной революции и международной классовой борьбы, которая демократическому капиталистическому Западу казалась угрожающе расширяющейся. Когда произошел решительный отказ от этой идеологии, холодная война и идеологическая гражданская война (которую некогда яро поддерживали коммунисты) сошли на нет. Впрочем, несмотря на острые идеологические разногласия между коммунистическим и некоммунистическим лагерями, они никогда не рассматривали большую войну как реалистичный сценарий. Кроме того, в главе 5 мы рассмотрим происходившее в этот же период сокращение межгосударственных войн и организованных боевых действий (как в развитом мире, так и за его пределами), а также впечатляющий распад колониализма, следствием которого стало прекращение колониальных войн.
В главе 6 речь пойдет о гражданских войнах после холодной войны. На примере конфликтов на территории бывшей Югославии я показываю, что основное насилие во многих так называемых этнических войнах, далеко не являясь проявлением глубокой и застарелой вражды между соседями или цивилизациями, в основном осуществляется руками отщепенцев и преступников, которые, по сути, действуют в качестве наемников под руководством, порой смутным, слабых или оказавшихся в безвыходном положении режимов. Многие другие гражданские войны, в частности в Африке, по сути, представляются жестокой и хищнической разновидностью бизнеса, который ведут полевые командиры и шайки бандитов. Также в главе 6 я поясню, почему подобные конфликты зачастую лучше относить к преступности с высокой интенсивностью или к криминальному бизнесу, а не к войнам низкой интенсивности. При таком подходе представлению Гоббса о гражданской войне как беспрерывной и беспощадной схватке всех против всех противостоит реальность гражданских войн наших дней, в которых немногочисленные хищные боевики способны разрушать общества и делать несчастной жизнь беспомощных и запуганных граждан.