Периферия
Шрифт:
— Но как же?
— Тут в первом лагере долго не задерживаются обычно. Вот во втором да третьем могут твои «таланты» пригодиться, но не здесь. Так что спи, сколько надо, и вали с этой земли.
— Как-то вы грубоваты для обычного дворника, мы же те люди, с которыми вы живете, — Иван был возмущен, он не мог такого ожидать от работяги. В Архызии обычно они очень забитые и учтивые, как он сам.
— А чегось это мне с вами цацкаться? Вы вон день за днем приезжаете, уезжаете. Приезжаете и уезжаете, а мне всё ваше говно убирать, да! Сидор то, Сидор это. Не вы мне зарплату платите! И не вы тут
— Это ты о чём?
— А вот это уже не твоего ума дело, — он резко плюнул на землю и растер сапогом, — я чего тебе еще могу?
— Думаю, этой информации мне будет пока достаточно.
— Ну и беги тогда!
— В смысле?
— Беги, говорю, вон твои транспорты поехали, ща точно очередь упустишь — и тю-тю!
Иван округлил глаза и обернулся: впереди, там, где еле можно было разглядеть, не напрягая взгляда, пробка начала потихоньку двигаться. «Вот же зоркий дворник! Ну и манеры всё же у него», — подумал Иван и быстро зашагал в сторону своего электротранспорта.
— С-спасибо? — только и нашелся он бросить через плечо.
— Спасибо не булькает! — огрызнулся неприятной улыбкой Сидор.
Понятно. Теперь всё стало понятно. Все приезжают в лагерь, и мало кто считает нужным поблагодарить дворника за его рутинную работу. Это все люди тут останавливаются, чтобы выбраться из страны в новую жизнь, а для него… Для него это обычная работа и, скорее всего, без возможности выбраться хоть когда-нибудь. Поэтому он и озлобился. Делать жизнь этих «счастливых» идиотов еще немного лучше, видимо, не входило в его планы.
***
Как Иван ни торопился, успеть быстрее, чем машины начали мимо него ехать, не получилось. Он добежал до машины, когда впереди уже встраивались другие, и про себя чертыхнулся. Жена всё так же продолжала спать, несмотря на то, что сзади сигналили. Он вскочил внутрь, тем не менее, никого не разбудив, снял ручник и проехал расстояние в несколько автомобилей, пока очередь вновь не встала намертво.
Электротехник разочарованно глянул на жену, которая продолжала спать. Да, она была достаточно неплоха собой, и казалось, что он ее любил по-своему, но всё же. Она будто бы была у него, поскольку так должно быть. Будто по непреложному закону Архызии он должен иметь жену, детей. Она же появилась у него почти сразу, как он осознал себя после аварии. Из-за проблем с памятью он не мог даже припомнить ни периода ухаживаний, ни медового месяца. «Какой, на хрен, медовый месяц в Архызии, вы смеетесь?»
Единственное, что он хорошо помнил, так это что она никогда не одобряла ни его походов в горы, ни других инициатив. Даже к возможности выбраться жена отнеслась крайне негативно. Кричала, что он умрет в этих джунглях, и даже не общалась с ним после возвращения из экспедиции долгое время. Она нигде не работала и совсем не стремилась выбраться, что самому Ивану казалось крайне странным. Обычное воспоминание — как она сидит на кухне и смотрит в одну точку. Странно всё это. Дети вели себя точно так же. Были стереотипными детьми электротехника.
Иван встряхнулся и будто сбросил с себя оцепенение. Это его жена! Его дети! О чём он таком думает? Это же единственные родные люди, которые у него остались. Родственники, даже если таковые у него были, потеряны безвозвратно после амнезии и ее лечения. Та самая жизнь с нуля, о которой все мечтают, была у него именно с ней. И с детьми. На этом точка, нужно просто прекратить об этом думать и натирать себе эту зудящую мозоль, что так желает прорваться. Вообще-то нужно будет с ней поговорить об этом, о том, о чём они ни разу не разговаривали.
Лениво прошел целый день. Иван в основном пребывал в своих мыслях, изредка подкатываясь к проехавшему лишний метр автотранспорту впереди. Семья вела себя тихо, не отвлекая главу от размышлений. Тем не менее двигались вперед за день они всего несколько раз, и палаточный лагерь всё так же оставался далековато. Как только начало немного темнеть, там закопошились люди, стали появляться костры.
Нужно было собираться. Палатка на пять человек была давным-давно заготовлена. Да, их было всего четверо: жена, двое детей — мальчик и девочка, да он сам. Но, согласитесь, всегда приятнее иметь немного больше места про запас. Он хорошо помнил, как покупал эту палатку. Как читал все буклеты, которые смог найти. Как изучал плотность материала, его не продуваемость, чтобы было комфортнее всей семье.
Помнил он также, как получил разнос от жены и полное безразличие от детей, когда принес ее домой и стал рассказывать, как же они замечательно будут дожидаться в ней своей очереди на границу. Казалось, те даже не пытались понять и не думали, что это может получиться. Только упреки и уговоры забросить эту затею да не тратить деньги, коих и так немного.
«Ничего. Вот пересечем границу, так они всё и поймут. Они просто увидят, что мир может быть другим, и люди по-другому жить могут. Вот тогда и заживем нормально, и жена тогда поцелует, и дети тогда обнимут его, и все дружно скажут, что он был прав, и как они сами ошибались, что не верили в него и отговаривали». Иван откуда-то знал это. В его душе разлилась теплота, и он блаженно улыбнулся.
Тем временем, закрыв машину и следуя за общим потоком беженцев Архызии, которые еще толком не понимали, что их ждет, они спустились к палаточному городку. Глава семьи немного обомлел: что делать — было совершенно не понятно. Некоторые люди шли уже известным маршрутом к своей стоянке. Другие же, видимо, новички, топтались на входе со своими переносными домами и палатками в руках, не в курсе, что дальше.
— Все сюда! — позвал от центрального кострища улыбающийся мужчина добродушного вида. — Сейчас всех распределят.
Цепочка потянулась в том направлении, куда он махал, и из-за хозяйственных построек стало видно, насколько большой костер тут разводят. В него подносили огромные поленья, больше похожие на разорванные трупы деревьев. Непонятно, какой техникой можно было добиться такого? Архызские древозаготавливающие машины были, конечно, древними, но даже они обрабатывали стволы приемлемо. Тут же будто их ломали руками или… зубами!
От этой мысли Ивана передернуло. Не может быть. Просто не может быть. Конечно, он встречал различных животных в диких лесах по дороге к горам, но чтобы такое… Невозможно. Это же дерево! Его топором такое рубить час, не меньше, с перекурами, а тут его будто сломали огромными ножницами. Быть не может.