Периферия
Шрифт:
Драться врукопашную с "диким" вампиром — это даже не глупость. Это откровенное самоубийство. Примерно то же самое, что, упершись руками в накатывающийся асфальтовый каток, надеяться остановить его.
Практически бесконечная живучесть. Невообразимая для человека — и даже для Иного — скорость движений в реальном мире. Когти. Клыки. Обыкновенная физическая сила, позволяющая даже Эльвире, тогда ещё девчонке-доходяге по вампирским меркам, разнести в клочья стальную дверь.
Но выбора сейчас у меня не было.
Удар. Блок. Ответный удар. Нет времени думать, кто думает — тот уже проиграл; доверься
Нет, не думать я не могу… Мой первый сэнсэй говорил: "Дерутся не кулаками, дерутся головой. Кто кого передумает, тот и победит". Но мысли проносятся только простые и стремительные. Как удар молнии. Как болиды "Формулы-1". Как кирпич, летящий в темя.
Моя рука прорывается сквозь оборону вампира, и его голова отлетает назад, затылком касаясь спины. Человеку этот удар сломал бы шею. Упырь лишь скалится и контратакует с такой силой, что меня поднимает в воздух и отбрасывает на два шага назад. Рука, выставленная в блок, немеет от кончиков пальцев до плеча и перестаёт слушаться. Секунды три этим боком к противнику поворачиваться нельзя.
Я умею учиться на своих ошибках. Добром помянув Влада, борцовский зал ВГУ и секцию жёсткой самообороны с её комбинированной техникой, я посылаю подальше каратистские замашки и не блокирую — свожу удары. Так фехтуют на шпагах: встретишь удар под прямым углом — сломаешь клинок, и хорошо, если вражеский. Нет больше ни блоков, ни ударов — каждый удар преграждает путь атаке врага, каждый блок готов взорваться мгновенным ударом.
Теперь отшатывается вампир. Кожа на его виске распорота, и струйка густой вязкой крови стекает по щеке.
"Светлый не беспечен и не беззащитен. Просто жить в гармонии ему приятней, но он не позволит её разрушить. Он на страже Света, легко переходя из покоя и радости — в серь-ёзность и отражение атаки. И его рука не дрогнет в правомерном карающем действии". Что ж, как и велит наш кодекс чести, рука моя не дрогнула, даже когда жёсткие, напряжённые пальцы впились в глазницу вампира, раздирая склеру… когда на возвратном движении "клешнёй" я оторвал ему ухо…
Грязные, подлые приёмы. Им не учат спортсменов, их не демонстрируют на показательных выступлениях. Но по-другому нельзя. Я не имею права погибнуть здесь, я обязан донести знание. Иначе всё окажется зря.
Удар в пах, с разворота — лоу-кик на уровне коленей… проклятье, кости у врага слишком крепкие! Вампир наотмашь бьёт сверху вниз, пытаясь достать меня когтями, и я чётко ловлю его руку на шихо-нагэ. Дедушка Уэсиба-сан, где ты там? Айки-до, "путь мягкости"? Что ж, преклоняюсь перед твоим учением, мягко и гуманно ломая врагу плечевой и лучезапястный суставы.
И в этот момент он меня наконец достал по-настоящему. Когти указательного и среднего пальца левой руки вспороли мой живот под левыми рёбрами, погрузившись в моё тело до костяшек. Ослепительная, невыносимая боль, сквозь стиснутые до хруста зубы рвётся крик. Тело отказывается повиноваться, но я заставляю его двигаться — отпрыгиваю в сторону, уходя в кувырок, разрываю контакт. Нельзя сейчас лезть в ближний бой, это смерть, он просто разорвёт меня на куски…
Перекатываюсь, встаю на ноги. Упырь уже совсем рядом, замахивается для второго удара — по-прежнему левой рукой. Правая бессильно болтается. Есть магия, но есть и обыкновенная механика: рычаг не работает, если разрушено его плечо. С трудом уклоняюсь, вампира разворачивает инерция его собственного замаха — и я что есть сил пинаю его в коленную чашечку, сверху вниз и под нужным углом. Мокрый хруст, противник тяжело валится на землю. Я с размаху наступаю ему каблуком на кисть ещё целой руки и двумя ударами ноги ломаю кости, напрочь выбиваю плечевой сустав.
Вот теперь всё.
"Светлый не мстит и не добивает поверженных противников". Всё правильно. Вот только эта нечисть всего через час или два будет как новенькая. А я — нет.
Применять заклинания по-прежнему нельзя, и я достаю из кармана короткий остро заточенный колышек. Последний мой резерв. Каким чудом я не сломал его во время драки? Осина — материал довольно хрупкий.
Вампир с трудом переворачивается на спину. Уцелевший глаз — громадный, с узким вертикальным зрачком — не отрываясь следит за мной. Шагаю к нему, чувствуя, как что-то горячее и липкое стекает по моему телу. Хорошо, если это всего лишь кровь.
Крепко сжимаю кол. Заношу руку для удара… и встречаюсь глазами с искалеченным вампиром.
— Нет… Не надо… Пожалуйста, не надо… — хрипло шепчет он.
Боль и страх — больше ничего не осталось в его голосе.
"Светлый знает, что милосердным может быть не только прощение, но и наказание: по заслугам, без мести, адекватно моменту и степени вины. Он знает, что порой всепрощение зла равноценно преступлению перед теми, кому это Зло принесёт страдания". Передо мной — вампир. Зло в чистом виде. Он уже убивал людей и пил их кровь. Один удар — и те, в кого он ещё не вонзил свои клыки, останутся жить.
Вот только я не могу сейчас ударить.
Упырь не виноват. Он — "обращённый". Когда его шеи коснулись клыки вампира-инициатора, у него был только один выбор: стать нежитью — или умереть. Он выбрал существование — но кто я такой, чтобы судить его? Да, совсем недавно Матвей предпочёл смерть вампирской не-жизни. Но кто скажет, что выбрал бы я сам?
"Светлого не мучают вопросы: Кто ты такой, чтобы помогать другим? Неужели не способен ты увидеть собственные пороки? Кто ты, чтобы указывать дорогу к Свету? Он живёт так, как ему велит его сердце и Свет в нём: помогая, поддерживая, указывая, вдохновляя, утешая, карая, останавливая зло, прощая — всё это в меру сил и разума". Разум велит добить врага. Сердце — запрещает.
Свет во мне… Что ж, если Свет требует убийства — я не Светлый.
Будь оно всё проклято!
Я наношу несколько неприцельных ударов. Колышек проникает неглубоко, раны вампира не фатальны. Но теперь он оправится не через час-полтора, а как минимум через неделю.
— Я не мясник. Я не палач. Я — оперативник Ночного Дозора. Я — Светлый!
Не знаю, для кого я бормочу это. Мой противник не воспринимает сейчас ничего, кроме собственной боли. Значит — для себя?
Распрямляюсь и иду. Кровь уже хлюпает в ботинках. Разрываю майку и зажимаю рану грязной тряпкой. Кровь почти чёрная — задета печень. Для человека такая рана смертельна. Я — Иной, я могу выжить — если повезёт.