Период распада
Шрифт:
— Да у них собственной — сколько угодно!
Броня в полиции действительно была — местная, со складов и восстановленная русская. Но за техникой надо ухаживать, проводить ее обслуживание — а с этим во вспомогательной полиции было худо.
— Сэр… — подал голос Бейкер впервые за все время совещания.
Поляки настороженно уставились на него.
— Я могу сходить на это задание. Мне нужны будут свои и человека три из ваших — и все. Этого будет достаточно.
— Сэр, у вас статус военного советника, — после раздумья сказал майор Полисский, — я не могу вам приказывать, и это против правил.
— Это мое предложение, а не ваш приказ. Я прибыл недавно и должен ознакомиться с обстановкой.
— Вы не имеете права непосредственно принимать участие в боевых действиях.
— Я и не собираюсь. Это простой рейд.
Полисский подумал, прикинул возможные проблемы от невыполнения завизированной штабом заявки и вовлечения американца в боевые действия…
—
— Есть, пан майор.
Американцы передвигались на своей технике — это был M-ATV, тяжелая, тяжелее «Хаммера» машина, переделанная в вариант машины для специальных операций. Если обычная машина была защищена броней — то тут крыша была полностью срезана, а вместо нее поставили силовую обвеску, как на багги. На семь бойцов, которые могли разместиться в машине, здесь было семь единиц оружия: в центре была турель с гранатометом Мк19mod3, лобовое стекло со стороны пассажира было снято, и вместо него там был укреплен пулемет М240G. У водительского сиденья на откидном кронштейне — старый флотский Мк43, переделанный М60 еще вьетнамских времен, другого просто не нашли, когда комплектовали машину. Второй ряд сидений был развернут к бортам, и у каждого сидящего там стрелка был пулемет марки ПК, трофейный, большое количество таких взяли в Ираке и Афганистане и использовали, когда штатных не хватало. Наконец, в грузовом отсеке были установлены два сиденья спиной к ходу движения и повернутые на сорок пять градусов, чтобы контролировать и борта, и в распоряжении каждого стрелка тоже был пулемет М240G. Таким образом, машина могла огрызнуться огнем почти в любом направлении, а автоматический гранатомет мог вращаться на триста шестьдесят градусов и поддержать огнем любой атакуемый борт, когда огневой мощи пулемета уже не хватало. Такие машины в Афганистане прозвали канонерками, и хаджи при встрече с ними бой не принимали, а старались побыстрее смотаться.
Американцев было четверо, остальные три места заняли поляки во главе с поручиком Александром Филипеком. Хотели взять с собой еще хотя бы одну машину, но решили этого не делать, канонерки должно хватить, а колонна вспомогательной полиции должна была ждать на развилке дорог в трехстах метрах от чек-пойнта. Исправной техники и так мало, и лишать базу хотя бы одной исправной транспортной единицы без настоятельной необходимости не стоило. Решили ехать на том, что есть.
Колонна ПП — полиции порядка, хотя кто-то называл ее «вспомогательной полицией», кто-то почему-то на немецком «полицаями», а кто-то «проткнутыми п…рами», действительно ожидала их на развилке дороги, до нее — примерно триста метров по неасфальтированному, накатанному колесами шляху, где вырублены все деревья и кустарники, чтобы невозможно было приблизиться к базе, и где из живого — только мелкие птицы да мыши-полевки. Слева, примерно в миле, угрюмо чернели провалами окон нищие, частично выгоревшие дома давно брошенного людьми селения, дальше, примерно в километре — местность начинала подниматься кверху, там была пологая, поросшая лесом гора, откуда иногда постреливали. Не прицельно — а так, чтобы на нервы подействовать. Дорога шла как бы в углублении, в ущелье — хотя ущельем это было назвать нельзя, слишком пологие стены. Дорога, хоть и отремонтированная, шла на Донецк и была полупустой, только иногда проскакивала легковушка или, отплевываясь дымом, проезжал старый «КамАЗ». На дороге стреляли, на дороге можно было нарваться на фугас, на дороге грабили — и бандиты, и бандиты в форме — потому мало кто осмеливался пускаться в путешествие по дорогам незалэжной [83] . Да и бензин был дорог… только для полиции его и хватало, он по брони шел.
83
Независимая — сленговое название Украины.
Полиция в этот раз была на двух грузовиках — военном «Урале» и старом, бортовом, без полного привода «КамАЗе». Машины были наскоро бронированы плитами, вырезанными с подбитой российской техники, кузов был дополнительно бронирован и укреплен мешками с песком. В кузове плотной толпой стояли вооруженные полицейские, как всегда неопрятные, кто-то даже не в форме, а в спортивном костюме, кто-то без бронежилета. Наблюдение вел только пулеметчик в головной машине, опиравшийся растопырившимися сошками ПК о кабину, остальные держались за борта, гикали, трясли оружием. Американскую машину полицейское воинство встретило восторженным ревом, а кто-то от избытка чувств даже пустил короткую очередь в воздух, отчего капитан нахмурился. Даже в Афганистане, в АНП [84] , он не встречал такого разгильдяйства и бардака, хотя там-то уж его было более чем достаточно. Неконтролируемая стрельба приводит только к дополнительным потерям от friendly fire. Неудивительно такое количество потерь — даже при том, что потери ПП в общую
84
АНП — Афганская национальная полиция.
Помимо флага у полицейских было что-то вроде большого плаката, который они повесили на борт, там было изображение чего-то вроде вилки на желто-голубом фоне, и еще там было изображение, фотография их народного героя по имени Степан Бандера. На подготовительном брифинге их особо предупредили, что украинцы очень болезненно реагируют на все, связанное с этим человеком, и высказываться, а равно и шутить по этому поводу не стоит. Если бы капитан не знал, кто это такой, он бы подумал, что это фотография из досье ФБР. Ему, кстати, потом сказали, что Бандера воевал на стороне германских нацистов, но Бейкер этому не поверил. Мало ли что говорят… а Соединенные Штаты Америки никогда не станут поддерживать режим последователей германского нацизма.
Возглавлял колонну БТР с несколькими солдатами, сидящими на броне, по крайней мере все они были обмундированы единообразно, в касках и бронежилетах — форма была какая-то старая, видимо, в качестве военной помощи передана. На касках и на самом БТР было написано СС — Сичевы Стрельцы, новая украинская армия, этнически более-менее однородная. В новую армию набирали исключительно в западных регионах, потому что там работы все равно не было, а в Западную Европу заробитчан [85] не пускали — своих безработных хватает. Капитан сталкивался с сичевыми стрельцами до сих пор только один раз и пришел к выводу, что подготовка у них оставляет желать лучшего не только по сравнению с натовскими стандартами, но и по сравнению с русскими. И если сейчас миротворческий контингент уйдет — они страну от нового русского нашествия не спасут. Местные называли сичевых стрельцов — «эсэсовцами».
85
Гастарбайтеры ( укр.).
Стоявший за гранатометом капрал Амарал насторожился, чуть сдвинул в сторону ствол своего грозного оружия, способного разорвать эти две машины с полицаями в клочья, а ствол, торчащий из башенки БТР, угрюмо следил за поросшей лесом горой, ожидая в любой момент выстрела и готовый ответить на него своим.
Поручик Филипек выскочил из машины, пробежался до БТР, о чем-то переговорил там. Почти сразу же БТР тронулся с места, выплюнув из выхлопных труб огромный клуб сизого дыма, а следом потянулись и машины полицейских.
— Идем за ними! — крикнул Филипек, занимая место за пулеметом.
— Куда?
— Они покажут…
Капитан выругался про себя. Едут наугад — ни инженерной, никакой иной разведки на пути следования проведено явно не было, поисковая операция никак не обеспечена — ни наблюдателями, ни группами отсечения, никак. Потом удивляемся, что потери есть, а обстановка — упорно не улучшается…
— Дистанция тридцать ярдов, — приказал капитан водителю, — нет, даже сорок. Без команды в населенный пункт не заходить.
Населенный пункт, где планировали проводить зачистку, был самой обычной деревушкой, типичной для здешних мест — с тремя улицами, проходящей через деревню сто лет не ремонтировавшейся дорогой, церквушкой со сбитым с нее крестом, в которую тем не менее ходили. Чуть выше, на горе, заросшее буйной повителью давно не кошенной травы, стояло какое-то здание, похожее на элеватор. Может, это и в самом деле был элеватор, а может — и нет. Как бы то ни было — половина здания была разрушена в ходе боев, а вторая половина была цела. Еще дальше жутко, словно скелет диковинного, умершего и не похороненного животного, торчали искореженные железные арки навеса, под ними то тут, то там попадались остатки брошенной сельскохозяйственной техники. Было пусто, уныло и жутко…
Тактика зачистки у полицейских была самой примитивной. Бронетранспортер вместе с «Уралом» на предельной скорости проскочил село и остановился у его противоположной окраины, «КамАЗ» остановился у околицы, с него посыпались люди. Потрясая зачем-то оружием, они построились в неровную цепь и двинулись по селу, часть просто шла по дороге, часть мелкими группами врывалась в дома крестьян. С противоположной стороны им навстречу пошла другая такая же группа…
Что касается капитана — он в жизни не видел столь идиотской тактики зачистки. Две цепи идут навстречу друг другу — а если стрельба? Они же друг в друга будут стрелять! Никакого управления заметно не было, оцепление села не выставили, наблюдателей тоже, цепи все больше и больше редели, потому что приходилось выделять группы на проверку домов. Первые дома были уже осмотрены, из них полицаи пинками выгоняли мирных жителей и гнали вперед, видимо — в центр села, угрожая оружием и избивая их. Все это никак не походило на действия полиции, представителей законной власти.