Пермская обитель
Шрифт:
— Обычно в ночных клубах начало представления в двадцать два часа. Изредка — в двадцать три.
— Получается, раньше десяти мне там делать нечего.
— Выходит, так.
Ближе к вечеру к Грязновым приехал тесть с каким-то своим старым приятелем, соседом по Белгороду. Они очень давно не виделись. Когда Лида, жена Дениса, была малюткой, сосед тетешкал ее и теперь заехал поглазеть, как она за эти двадцать лет изменилась.
Часов в девять застолье было в самом разгаре, а Денис, извинившись, сказал, что ему пора на работу. Услышав это, гость оторопело уставился на тестя:
— Петя, он что — в ночную?..
Когда Денис вошел в небольшой затемненный
После американца на сцену вышел крашеный блондин в кепочке и захрипел:
— Здрас-с-с-с-сьте, ребята! Да здравствует любимый клуб! Лейся, песня, на просторе!..
Он начал сбивчиво говорить про капустник, про то, что сегодня совсем не репетировал и выступает экспромтом. Короче, просьба строго не судить. Затем он прохрипел несколько старых песен с нецензурной лексикой. Ему аккомпанировали два музыканта: один на гитаре, другой — на губной гармошке.
Затем на сцене снова появился американец и пропел свой самый известный хит. Под конец он стал так отчаянно кричать, что покраснел, как индюк, а вены на его шее надулись. Казалось, беднягу сейчас хватит апоплексический удар. Однако он неожиданно быстро принял прежний вид и чинно пригласил всех в соседний зал отметить его приезд.
Г-образный банкетный стол был уставлен бутылками молодого божоле, кокотницами с жюльенами, маленькими мисочками с пастами под разными соусами. В правом конце был приставлен круглый столик, на котором красовалось блюдо с отварной картошкой, селедка, зеленый лук, черный хлеб, водка. Большая часть публики, проигнорировав всякие суши и фазанов, ринулась туда.
Денис внимательно наблюдал за собравшимися, пытаясь узнать среди них загадочную Янину. Рядом с ним остановились две девушки. Одна из них — вся в ярко-оранжевом, с приклеенным на лбу кулоном — тараторила подруге, что на днях приняла буддизм и оттого нынче такая счастливая. Слева от Дениса бородатый очкарик рассказывал беременной женщине: «Я их три месяца вообще не стриг, только по бокам и немножко сверху. Они сами так растут, представляешь? Вот на следующей неделе хочу пойти к Звереву постричься, здесь убрать, сбоку и сверху. Хотя вроде и так сами растут, но почему-то только сверху и по бокам».
Подошел Марк Григорьевич с рюмкой в руках:
— Ну, господин детектив, вы везунок. Здесь ваша Янина. Показать?
— Прежде я хочу попытаться сам узнать.
По мере возлияния публика вела себя все более раскованно, от криков и смеха становилось шумно, как при морском прибое. Денис обратил внимание на двух девушек, которые вели себя весьма вызывающе и, не стесняясь, отдавались своим чувствам. Одна из них, миниатюрная, с короткой стрижкой, была одета в черные брюки и цветную блузку, поверх которой накинута жилетка. Вторая, упитанная, с распущенными до плеч светлыми волосами блестела обтягивающим кожаным платьем с короткими рукавами. В этом дуэте она проявляла гораздо больше инициативы, чем ее очаровательная спутница. Та все же самую малость смущалась, когда подруга нанесла ей несколько страстных поцелуев, словно пытаясь заявить окружающим: «Это — мое!»
Денис с ловкостью сыщика незаметно подошел поближе к целующимся девушкам. Присмотревшись, он увидел на жилетке у худенькой какой-то значок с изображением скрипичного ключа и римской цифры XX.
Глава 15
ДЕВУШКА С ГИТАРОЙ
С раннего детства отличительной чертой Янины Муромцевой была стеснительность, поэтому она росла тихой и мечтательной. Ее притягивала теплота слов «артист», «композитор», «поэт», таких людей девочка считала небожителями. Может, все оттого, что она росла в доме, где не было книжных стеллажей и антиквариата. Отец работал в мастерской по ремонту бытовой техники, мать на простых должностях — то в прачечной, то в химчистке. Поэтому Янину очень привлекало, когда в фильмах показывали кабинеты с большим количеством книг и старинной мебелью. В такие моменты ей казалось, что она даже ощущает запах кожи, которой обита эта мебель.
Но все это было лишь тайными мечтами, она никогда всерьез не задумывалась, что такой жизнью можно жить не во сне, а наяву. Перемена во взглядах Янины началась с того, когда ее старшему брату на день рождения подарили гитару, к которой, кстати, тот никогда и не притронулся. Зато ее хорошо освоила по самоучителю сестра. Стесняясь собственной лихости, Янина играла только для себя.
Однажды в городе состоялся фестиваль авторской песни. Необыкновенная приподнятость того праздника произвела на Янину такое впечатление, что она сама попыталась написать песню.
Обычно в ее возрасте девушки и юноши сочиняют о любви, явной или тайной. Янина подобного чувства еще не познала. Если и ощущалась в ее лирической песенке любовь, то разве что к фестивалю, к музыке, к радости, которую она приносит. Девочка даже решилась на такой дерзкий шаг, чтобы послать слова этой песни в молодежную газету. И случилось чудо — стихотворение опубликовали.
Знающие люди говорят, что творчество засасывает, как наркотик. Янина «подсела» на этот наркотик. Она сочиняла песни одну за другой, и на фоне каждой новой все предыдущие казались ей слабыми и наивными.
Окончив школу, она поступила в музыкальное училище, в класс композиции. Там Янина была на хорошем счету, быстро освоила и фортепиано, и струнные.
Преподавателю понравился ее голос. По его просьбе она сначала пела в хоре, а вскоре стала солисткой. Видя ее универсальные способности, преподаватель Иван Иванович сулил девочке самые заманчивые перспективы. Он благословил ее на поездку в Москву, советовал поступить в Гнесинку. И был уверен в ее успехе.
Началась самостоятельная жизнь Янины. Как абитуриентке, ей дали место в общежитии, в комнате на троих. Кроме нее там жили две волжанки: Галя из Кировограда и Оксана из Саратова. К экзаменам готовились, не жалея сил. Как-то Оксана вечером куда-то ушла и долго не возвращалась. Янина уже улеглась спать, когда Галя, воскликнув: «С какой стати она веселится, а мы должны скучать!» — запрыгнула к ней в постель.
Первый сексуальный контакт счастливо поразил Янину. Раньше о подобном она и не помышляла. Когда с треском провалившаяся Галя уезжала, Янина не могла сдержать слез. А нерастраченные чувства превратились в песню.
По мере сдачи экзаменов часть абитуриентов не сомневалась в своем успехе, тогда как другие забирали свои документы. Янина оказалась в «пограничной» группе тех, кто до последнего момента не знал своей судьбы: то ли примут, то ли нет.
Янина не поступила.
Узнав про неблагоприятный для себя результат, она поехала на вокзал и купила билет в Пермь.