Пермская обитель
Шрифт:
Володя слушал через наушники, и Турецкий не знал, что ему показалось подозрительным, какие кассеты он откладывал.
На следующий день в кабинете Александра Борисовича, пригласив и Романову, они вместе прослушали отобранные кассеты. Среди прочих оказалась и та, где Репина угрожала своему продюсеру, что, если тот не заплатит ей за концерты в Волгодонске, она сообщит в налоговую полицию про получение Ноговицыным наличных денег. Однако следователей насторожила не эта истерическая перепалка, а три фрагмента разговора певицы с каким-то мужчиной.
Судя по звонкому голосу, это был молодой человек. Так же как и в подавляющем большинстве других случаев, магнитофон включался не с самого начала разговора. Певица ни разу не обратилась к нему по имени, говорила с явным раздражением, казалось, что они знакомы весьма поверхностно. Содержание диалогов позволило определить их хронологический порядок, между первым и последним прошло чуть меньше месяца. Агрессивность молодого человека раз от раза явственно увеличивалась.
Сделав распечатку этих фрагментов, оперативники показали их еще одному члену бригады — начальнику управления угро МВД Грязнову.
Фрагмент первый. Начало октября.
«…собиралась взять деньги, да, как назло, испортился банкомат, которым я обычно пользуюсь. А где мне так быстро найти другой?!
— По карточке деньги можно получить и в кассе.
— Америку открыли. Там была страшенная очередь.
— За это время можно было бы и расплатиться.
— Слушайте, может, мы без вас обойдемся? Я думала, она самостоятельная девочка и не нуждается в адвокатах.
— Она тоже так считала. Думала, вы будете вести себя более порядочно.
— Только давайте без демагогии. Много вас тут таких.
— Я звоню вам не от хорошей жизни. Заплатите деньги, которые обещали. Которые положены в подобных случаях. Тут нет никакого вымогательства.
— Заплачу, заплачу, успокойтесь.
— Когда?
— На днях разберемся.
— Людмила Николаевна, зачем же откладывать! Сразу и разберемся.
— Только не надо хватать меня за горло, я этого не люблю. Пускай она позвонит мне, и мы обо всем договоримся.
— Вас редко можно застать дома. Вы хотя бы сказали номер своего мобильника.
— У меня его нет.
— Как — нет?! Вы же при мне разговаривали.
— Украли. Прямо во время концерта в «Новаторе». Я спела, возвращаюсь, а мобильника и след простыл. Из сумки стащили. А на новый деньги нужны. Это я к тому, чтобы вы не думали, будто я купаюсь в роскоши, и не считали меня дойной коровой.
— Тогда оставьте телефон вашего продюсера или директора. Не знаю, как он у вас называется.
— У меня нет продюсера.
— Вы же сами в прошлый раз ссылались на него.
— Был да сплыл. У него сейчас другой проект, а я с моим авторитетом могу обходиться без лишних нахлебников. Присосутся, словно пиявки, и тянут из меня деньги.
— Если это в мой огород камешек, то мимо цели. В данном случае все наоборот: вы пользуетесь чужой работой, не желая за нее платить. Она же автор не только слов, но и музыки. Поэтому я прошу завершить дело миром, а не раздувать конфликт. До свиданья».
Собеседник положил трубку. Репина не сразу выключила магнитофон — было слышно, как она в сердцах бросила: «Козел вонючий!»
Фрагмент второй. Середина октября.
«…вы будете меня терроризировать!
— Людмила Николаевна! За это время она звонила вам трижды, и всякий раз у вас находятся какие-нибудь отговорки, лишь бы не платить.
— Никакие это не отговорки. Это были уважительные причины. Я же все объяснила.
— Но все это звучало не очень убедительно. Один раз вы сказали, будто заболел муж. Какая тут связь?! Людмила Николаевна! Это все равно как из-за ремонта лестничных перил отключить в доме горячую воду.
— Такое вам только кажется. Когда муж болен, у меня в голове мысли только об одном — как бы побыстрей поставить его на ноги.
— Однако в разгар болезни вы все-таки ходили на презентации новых альбомов в «Метелицу» и в «Кристалл».
— Вырвалась с неимоверным трудом. И то лишь потому, что не могла обидеть близких друзей.
— Это опять же отговорка. Девочка не может уехать из Москвы. Ей даже не хватит денег на дорогу.
— Так купите ей билет, если вы о ней так печетесь.
— Дело не только в билете. Она сочинила песни, которые вы исполняете.
— Ну, хорошо, хорошо. Отдам я ей эти несчастные деньги.
— Когда?
— Сегодня у нас что? Среда?
— Вторник.
— В пятницу я получу гонорар за гастроли в Мурманске и отдам. Меня ведь тоже динамят — будь здоров, тоже бегаю за ними, как собачонка. Пусть она позвонит мне в пятницу вечером, и в субботу я отдам деньги. Только пусть сама звонит».
Фрагмент третий. Начало ноября.
«— Почему?
— По кочану! Не годятся они мне.
— Людмила Николаевна, сами подумайте, что вы говорите! Разве такие песни могут не нравиться?! Вы же сами ухватились за них обеими руками, исполняли на всех концертах. Их принимали на ура.
— Больше петь не буду. Это была какая-то случайность. Сейчас я гастролировала по волжским городам, там они все провалились. Я убираю их из репертуара. Пускай отдает кому хочет.
— То есть вы хотите сказать, что больше не будете петь ни «Любовь — извечная загадка», ни «Ослепительное солнце», ни «Табунщика».