Пермская обитель
Шрифт:
Сначала поговорили о том о сем, вспомнили школу, общих знакомых. Эдуард рассказал о трудностях своего агентства, о том, что собираются дать рекламу.
— Очень хорошо, — одобрил Станислав. — Наши сотрудники получают за привлечение рекламы десять процентов. И тебе отстегну столько же.
— Десять процентов, — разочарованно протянул Саблин. — Я надеялся на больше.
— Интересно, на сколько?
— На сто.
— Хороший аппетит, — кивнул издатель.
— Нет, я понимаю, так дела не делаются. Я хотел предложить, чтобы ты нашу рекламу напечатал бесплатно. А деньги, которые заплатит агентство, отдал мне.
— Ясный перец. По старой дружбе?
— Опять же
Ледовских начал терять терпение от этого вымогательства. Он сказал:
— Самую большую услугу ты окажешь мне, если сейчас уйдешь и больше не будешь здесь появляться.
— Какой ты все-таки нетерпеливый, — вздохнул Эдуард. — Гонишь меня прочь, не дослушав до конца. Не узнав, чем я могу быть полезен.
— Ну, чем?
— Вот это другой разговор. — Саблин поудобнее устроился в кресле, закурил, после чего спросил: — Скажи, пожалуйста, ты хочешь знать, кто раскурочил тогда твою студию?
— Конечно.
— Могу сказать.
— Хм. — Теперь уже и Станислав закурил, пытаясь унять свои нервы. — Откуда ты это знаешь?
— Какая разница?
— Да есть. Вдруг я пожелаю устроить этим людям веселую жизнь, а потом выяснится, что ты все выдумал.
— Зачем же мне выдумывать?
— Чтобы деньги получить.
Саблин почувствовал, что деньги уплывают из рук. Действительно, твердых доказательств у него нет. Ни фотографий, ни других свидетелей.
— Ты когда узнал об этом?
— В ту же ночь. Случайно увидел. Сотворил это один человек. Причем ты его прекрасно знаешь.
— Почему же ты молчал так долго?!
— Эдуард, потупился.
— Если бы ты сказал сразу, я бы тебе доверял. А так? Пять лет ты это скрывал, а теперь хочешь продать на кого-то компромат. Сам подумай, зачем я стану покупать кота в мешке?
— Ладно, Стасик, — сказал после томительной паузы Саблин. — Ничего я с тебя брать не стану. Просто скажу. А уж когда ты разберешься и убедишься в моей правоте, тогда окажешь мне материальную помощь.
— Деньги у меня есть, не пожалею.
— В том, что сделал именно этот человек, я даю тебе стопроцентную гарантию. Ты же знаешь, я живу в том доме, где была твоя студия…
Раньше там помещалась обувная мастерская. Это был подвал, куда вела дверь в торце дома. В один прекрасный день мастерская закрылась, и примерно с месяц помещение пустовало, хотя вывеска еще оставалась на месте. А потом и ее сняли — когда в подвал въехала студия звукозаписи. Жильцы дома узнавали обо всем быстро: и что мастерская закрылась, и что студия оборудована. Подробности о ней первым услышал Эдик, который однажды повстречал возле дома Стасика Ледовских. Тот сразу расхвастался, повел его в студию, все показал. Саблину это было не очень интересно. Выслушал для приличия да и забыл.
Прошло несколько дней. Однажды Эдик возвращался на ночь глядя после пьянки с друзьями. Ему не хотелось сразу идти домой. Если мать заметит, что он выпил, заведет бесконечную нотацию, поспать толком не даст. Решив проветриться, Эдик уселся на скамейку возле дома. Там тесно росли подковкой несколько низеньких деревьев, в этом полукруге стояла скамейка. Если сидишь на ней, тебя никто из прохожих не видит.
Стояла безветренная июльская ночь. Хмель у Саблина почти прошел, но он продолжал сидеть, наслаждаясь тишиной и покоем. Неожиданно до него донеслись странные звуки. Он не сразу сообразил, откуда раздаются редкие громкие щелчки. Прислушавшись, понял — из подвала. Странно, неужели там сейчас кто-то работает? Звуки были весьма далеки от музыкальных. Скорее это был грохот какой-то, но такого сумбурного даже в хард-роке не существует.
Эдик решил подойти поближе, разобраться, что там происходит. Он сделал несколько шагов по направлению к входу. Тут дверь приоткрылась, и оттуда выскользнул человек. Там было темно, и Саблин не мог разобрать его лица. Но когда тот пошел в сторону автобусной остановки, то очутился в месте, освещенном фонарем, и Эдик хорошо рассмотрел его.
Он познакомился с этим парнем 8 марта на вечеринке дома у Наташи Козельской, куда его случайно затащил Стасик Ледовских, который тогда ухлестывал за ее подругой. А у Эдика были шуры-муры с сестрой подруги, так все и получилось. Было еще много народу, но ему запомнился только этот Андрей, потому что они поцапались. Саблин, когда выпил лишнего, начал горланить песни. Андрей над ним смеялся, обозвал его голос козлетоном. «Ты и так-то небось петь не умеешь», — огрызнулся Эдик. У того был сиплый голос. При этих словах Андрей рассвирепел, готов был наброситься на него с кулаками. Насилу их растащили, благодаря девушкам удалось разрядить обстановку.
Вот этого парня Саблин и увидел выходящим ночью из студии. А на следующий день весь дом уже знал, что там произошел жуткий разгром.
— Серебров его фамилия, — сказал Станислав. — Между прочим, это единственный человек, которого я подозревал. Только у меня доказательств не было. Спасибо тебе. И рекламу мы опубликуем на твоих условиях.
Глава 41
ИЮЛЬ 2000-го
После неудавшегося московского дебюта Наташа вернулась в Пермь в невменяемом состоянии. Одна только наглая выходка Прыжкова с исполнением ее песни могла надолго выбить из колеи. Ведь он попросту украл у нее «Серебряный полет»! А тут еще его неожиданное убийство. Нет, нужно уйти подальше от этого страшного мира, в котором все измеряется деньгами; в котором, как говорил один знакомый, всегда соблюдается закон — чем хуже голос у певицы, тем меньше на ней должно быть одежды.
Она была обычным ребенком, правда, с невероятной тягой к исполнению хитов Аллы Борисовны. Одно время девочка надевала на себя балахон, отдаленно напоминавший знаменитое платье Пугачевой, и истязала гостей, которые умилялись и хлопали. Позже, в училище, ее кумиром стал Стиви Уандер, Наташа пыталась найти оптимальное сочетание между модой и истинной популярностью. Теперь она начисто отвергла эстраду, полностью сконцентрировавшись на опере. Ивана Ивановича такое решение ученицы очень обрадовало.
Преподаватель был ярым сторонником классической музыки. За все время ее ученичества у него с Наташей была всего лишь одна творческая размолвка. Это произошло, когда девушка согласилась спеть на концерте-митинге какой-то демократической партии.
С самого начала Кизилов отнесся к такой затее скептически. Его нравственная позиция лишена малейшего консерватизма. Он стоял горой за обновление общества и с удовольствием поддержал бы вменяемую оппозиционную политическую силу. Однако на поверхность вылезло огромное количество прохиндеев, которые, отталкивая друг друга, без смущения норовили старательно лизнуть задницу кремлевскому руководству. Это очень неприятно. А уж когда Иван Иванович побывал на том концерте, то пришел в ужас. У большинства молодежных групп сквозил незатейливый протест: дайте нам денег, атрибуты красивой жизни и побольше сексуальных утех. Тогда мы успокоимся. «Какого хрена эта клевая тачка не моя? Почему эта офигительная девица спит не со мной, а с тем жирным бурдюком? Почему я такой крутой, замечательный и талантливый, а денег у меня кот наплакал?» Серьезного политического протеста не было.